Методический материал "Дети войны"

Дети войны и веет холодом, 
Дети войны и пахнет голодом,
Дети войны и дыбом волосы:
На чёлках детских седые полосы.

     Однажды вечером мы сидели с мамой у печки. Грелись. Громко потрескивали дрова в печке. Мама, пожилая женщина под восемьдесят лет, удобно расположившись на своём стуле, стала вспоминать свои горькие минуты жизни – о войне:

   - Эх, Господи, Люда-а-а, чтоб никому не видеть такое в жизни. Никому…

Я -  жертва войны. Война лишила меня не только детства и всех радостей, но и отняла у меня самого родного человека – моего тятю. Мы, малые дети и кто-то постарше меня,  оказались в пекле страданий и невзгод и осилили, вынесли то, что, казалось бы, и взрослому преодолеть не всегда под силу.

       Самой природой рода человеческого детям предназначено жить в мире! Они - ангелы с небес. Но! Дети войны рано стали взрослыми, особенно мальчишки. Им пришлось заменить ушедших на фронт отцов и братьев  у плуга на пашне, на лесозаготовках. Именно за нашу свободу и будущее шли на смерть наши отцы и братья.

       «Дети  и  война  – нет более  ужасного сближения противоположных вещей на свете», - писал Александр Твардовский. Горе и страдания, боль и утраты помогли воспитать в  наших бабушках и дедушках  стремление к достойной жизни, любовь к ней, самопожертвование, сострадание, доброту, отзывчивость, трудолюбие – все те качества, которых так не хватает  нашим детям. Горькую чашу пришлось испить в годы войны  детям. У целого поколения украли детство. Их воспитала война. Об этом моё необычное исследование -  Урок памяти. Урок-напоминание. Урок-воспоминание.

      Моя мама – Шитова Аполинария Григорьевна. Её до сих пор ужасают 40-50-ые… «Почему? Почему война отняла у меня детские мечты, ласку матери и жизнь отца?» - всё время задаётся она вопросом.

       Моя мама родилась во время войны в августе сорок второго в деревне Кайсегурт. На полях шла уборочная страда, и  бабушка Наталья родила её дома во время обеда. Никто и не понял, почему Наташ не пришла после обеда на поле. Соседка Лида, двенадцатилетняя девочка, (в настоящее время Олина Лидия Яковлевна, «Заслуженная учительница УАССР») после обеда, стоя под окном у своей соседки, позвала  её. В окно посмотрела свекровь Аграфена и  сказала, что у неё появилась дочка. А наутро она уже отправилась вместе со всеми женщинами на поле, на уборку хлеба. В начале войны  дед  Григорий  с бабушкой Натальей работали на лесозаготовках. В один из зимних дней  бабушка Наталья попала под падающую ель и сломала коленную чашку. Вовремя  подоспел  муж и оказал помощь, а так бы она и погибла. В больницу не пошла, сказала, что снова сломают  ногу, и так похожу. Так и ходила всю жизнь со сломанной ногой. Бабушка Наташа, в ту пору молодая женщина 26 лет, внесла неоценимый вклад в нашу Победу. Ударница колхозных полей: работала бригадиром, льноводкой, кладовщиком, конюхом и рабочей на строительстве дороги Ижевск – Балезино. За её героический труд  в 1946 году она награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

       По рассказам старшей тёти,  в июне 1941 подал на фронт заявление и мой дед, Силин Григорий Алексеевич. Потом его призвали в ряды Советской Армии. Трижды возвращался раненым домой. Когда уходил третий раз, перед прощанием дважды возвратился, чтобы поцеловать полутора годовалую дочку и плакал. Был рядовым. Он взорвался на вражеском снаряде. Стал пушечным мясом и умер от полученных ран на глазах у товарищей 30 июля 1944 года в возрасте 30 лет. Однополчанин, встретивший Победу в Берлине, приезжал к моей бабушке, потому что перед  последним боем они с прадедом, держа в руках автоматы, дали друг другу клятву: кто останется живой – тот съездит после войны к семье погибшего и сообщит о его гибели. Друг деда ещё был неженат, привёз бабушке  платок, швейцарские часы из Берлина, просил её руки, но она отказала ему и больше замуж не вышла. Всё ждала своего  мужа  Григория. Навзрыд плакала, валяясь на земле.

      Кто помогал ковать нашу общую победу? Кто обувал, одевал, кормил и снабжал хлебом Красную Армию? Ими были и взрослые, и совсем ещё юные мальчишки и девчонки. Без выходных и отпусков выращивали хлеб, чтобы накормить армию, сами при этом  недоедали. Дети рано взрослели, заменив ушедших на фронт старших братьев, отцов. В тылу наши сверстники проявляли чудеса трудового героизма, поэтому и награды получали, как и их сверстники-фронтовики. Дети военных лет не видели особой ласки, заботы, потому что матерей своих практически не видели - они пропадали на работе с самого утра и до поздней ночи. В Кайсегурте вообще остались только женщины, дети, старики и люди, кому дали бронь (освобождение от военной службы).  Всех здоровых лошадей с началом войны отправили на фронт, землю пахали на слабых, истощённых лошадях и на быках. А сеяли вручную, старожилы в шутку говорили - «пятирядной сеялкой». Тракторы сеяли примерно 100 гектаров земли, а в деревне было 600 гектаров земли. Нагрузка на одного трудоспособного в сорок четвёротм году возросла в два раза и составила 10 гектаров. Председателем колхоза в июне сорок четвёртого избрали  брата моего деда – Силина Степана Алексеевича, 30-летнего молодого мужчину. Но и его в июле призвали на фронт. Аркашку, 14-летнего сына бабушки Анисьи, мобилизовали на строительство железной дороги Ижевск-Балезино. А семи-восьмилетний брат мамы Алексей всё время был в поле: боронил, конюшил, пастушил, возил на лошадях хлеб.

        Война отобрала у мальчиков и девочек детство – настоящее, солнечное, с книгами и тетрадями, смехом, играми и праздниками. Они   были не по годам взрослыми, так как приходилось выполнять любую работу: подгоняли лошадей на подвозке снопов для обмолота зерна, подвозили сено, дома ухаживали за скотом, работали в огородах, заготавливали хворост. Во время страды, наравне со взрослыми, работали круглосуточно - выгребали зерно из-под молотилки и сортировок, затаскивали солому, крутили веялку (по-удмуртски виёнку). Самые младшие подбирали на полях колоски злаков, которые упали на землю во время уборки, старались хранить всё, как зеницу ока.

       После войны моя мама со своими неокрепшими от войны подругами топтала  зелёную массу  в силосной яме, так как не хватало ещё тракторов. От изнурительного труда падали прямо около стогов и засыпали. А за трудодень  детям муку делили ложками, взрослым – стаканами.

     Бабушка Наталь давала своей маме Анисье картофельную очистку, чтобы той сварить бульон и прокормить четырёх голодных детей Прасковью, Аркашку, Женьку, Тольку. Также  из шерсти вязали носки, из шкур делали варежки –  но всё отправляли солдатам. По рассказам председателя колхоза «Трудовик»  Олина Николая Николаевича, моя бабушка Наталь отправляла в два раза больше вещей: носки, варежки, кисеты.

    Дети чуть постарше уже косили, ворошили и  собирали траву. Не всегда хватало до нового урожая и картошки, потому что себе оставляли только мелкую, а крупную свежую или сушеную сдавали для фронта.

     Весной ходили в  грязи по колено на картофельное поле в Новую деревню  собирать остатки картофеля, пролежавшего зиму, и готовили из него вкуснейшие лепёшки - «лазьги». Бабушка рассказывала, что их так и называли «лепёшки из гнилой картошки». Чай заваривали из зверобоя, душицы, из листьев малины, земляники, моркови, сахар был редкостью. На их столе он появлялся очень редко. Помнит, как мама раскалывала белую твердую сахарную пирамидку ножом и деревянным молотком, а они бережно подбирали каждую крупиночку, каждую пылиночку этого сладкого лакомства. Несколько раз приносила с Кекоранского участка,  спрятав сахар в уголке платочка.  Радости не было предела! В весенне - летний период питались  щавелем, листьями свёклы и молодой крапивы, цветками клевера. Ели с друзьями игоню (дикую редьку), арыкман (стебли лопуха-репейника), бигер ӵушни (бутень клубненосный, купырь), ымдур ышылон (пастернак дикий). Может быть, поэтому и росли здоровыми, что ели витамины (подножный корм), растущие  под ногами. Зимой было очень холодно, вся изба  и окна была в инее, в вёдрах замерзала вода, набранная из родников Назар, Чанги и Петурни. Избу обогревали русской печью, которую топили сырыми дровами из леса, ветками. Пилили, рубили её 3-4 летняя  девочка и 10-летний брат. Мама со слезами вспоминает: «Не умею, реву, бегом домой захожу, а брат опять  выгоняет: надо же как-то греться. Мы спали в одежде на печи, а кому не хватало места - на подвесных полатях возле неё. Пищу зимой готовили в печке, а летом на шесток печи ставили таган на трех ножках с чугуном, под ним и разводили костер».

       Государству необходимо было сдать 300 яиц в год, 400 грамм овечьей шерсти с каждой овцы, 75 кг мяса… Прабабушка сдавала сельхозпродукцию в числе первых. В архивных источниках  из повестки собрания колхозников 41-45 годов, прочитали, что рядом с её фамилией стоит «+», то есть она уже числилась  в списке сдавших государству  свою сельхозпродукцию.  Хоть и жилось людям трудно, но не черствели их души, жадность не застилала глаз. Только в семье председателя колхоза были   пчелы, большая пасека. Качка мёда было самым долгожданным событием для ребятишек деревни. Выносили медогонку прямо на улицу, и сбегалась вся детвора. Мёд, соты всегда раздавал им её крёстный отец Яков Васильевич Силин. И до сих пор в семье Олиных (Силиных) есть пасека, приносящая здоровье своим хозяевам и гостям.

        К 1942 году личного хозяйства даже у крепких крестьян уже не оставалось, всё было отправлено на фронт. Начались трудности с едой, в домах перестали печь хлеб. Заменили его лепёшки из толченого сена с небольшим количеством муки.   Шерстяной одежды практически не было, т. к. шерсти после сдачи государству (а нужно было сдать 400 грамм с каждой овцы) оставалось очень мало, едва хватало на носки, и те, не жалея, люди относили в сельсовет, чтобы отправить на фронт. Моя бабушка знает не понаслышке цену хлеба, поэтому она и нас учит тому, что хлеб - всему голова. Еще она рассказывала, что однажды весной её и бабу Аграфену поймал в поле  Гыбдамгурезь управляющий на лошади за сбором оставшихся  под снегом колосков овса. Управляющий отхлестал кнутом и приказал высыпать колоски на землю. Что это? Злоба управляющего? Скорее всего, это его ответственность перед буквой закона. Ведь в то время очень строго наказывалось за то, что нельзя было брать колхозное, даже если это и  5-6 колосков пшеницы, все должно идти на фронт, нужно было кормить армию, о голодавших детях и женщинах в сёлах мало кто думал. Страшные это были годы. Поля плохо обрабатывались, поэтому быстро зарастали чертополохом, хвощом полевым. Все дети вручную, без перчаток пололи  поля от сорной травы от Коркаудвыжа до Гыбдамгурезь. Ревели, но все шли дружно, никто не отлынивал от нестерпимо трудного ручного труда.

       В вечернее время избы освещались лучинками, керосиновыми лампами, керосин привозили редко и его очень экономили, без особой нужды не тратили.  Потом появилась в доме семилампа, затем фонарь. 

        Как бы тяжело ни было, но детство оставалось детством и в военное время. В редкие деньки детям удавалось поиграть в прятки, попрыгать в скакалки (скакалкой служила обыкновенная верёвка). Резиновых мячей не было, но дети наловчились скатывать мячики из шерсти коровы, которые подпрыгивали не хуже резиновых. У девочек были сшитые из тряпочек куклы. Их сажали в старые лапти и возили по земле, по полу за верёвочку. Парни сами мастерили машинки,  стругали  деревянные тракторы, автоматы, делали даже самодельные деревянные лыжи. Однажды  баба через щель из закрытого на ключ сундука вытащила праздничную юбку и кофту мамы, отрезала кусочки ткани, чтобы сшить одежду для своих тряпичных кукол. Так хотелось играть! Когда её мама пришла с работы, она бегом залезла на самый угол полатей и не посмела даже шевельнуться. Но мама глубоко вздохнула и не отругала. Таковы были детские шалости.

          Горько вспоминать, но её  детство сопровождалось слезами мамы по погибшему на фронте отцу, слезами бабушки Аграфены по погибшим сыновьям  - Алексею и Степану. Слёзы по воевавшей дочери - военной медсестре  Анне да щемящим душу переживаниям: как будем дальше жить, чем кормиться, как содержать корову-кормилицу, где брать топливо для обогрева хаты, как учить и во что одевать детей?.. Сто вопросов: Как? Зачем? Почему?

                       И откуда взялось столько силы

                       Даже в самых слабейших из нас?..

                       Что гадать! – Был и есть у России

                       Вечной прочности вечный запас.

       Военные годы сменились послевоенными буднями. Девочка Поля в 7 лет пошла в школу. После войны училась в Суроновской семилетней школе, которая находилась в четырёх километрах от деревни. Все дети собирались утром  на улице и вместе шагали на занятия. Мысль о том, что можно было прогулять уроки,  даже не возникала. А ещё в школе обязательно давали горячий суп с калегой. Это было личное распоряжение председателя колхоза. О детях помнили всегда.

          Баба Поля вспоминает: «Чернила» мы изготавливали сами: с печки соскребали сажу, давили свёкольный сок, разводили их водой и писали на старых книгах. Школьной формы не было и в помине, ходили в холщовых платках и холщовых платьях. На её лапти  старший брат Алексей смастерил  деревянные каблуки (куткаб), чтобы как-нибудь подольше сохранить их.  А лаптей за год нужно было плести 5-6 штук на одного члена семьи.

           В 15 лет уехала от мамы и своей бабушки Груни на лошадях в Ижевск и поступила в ФЗО. В первый день негде было спать, долго бродили по городу. И её вместе с подругой пригласили на ночлег бабушки, которые сидели на скамейке у своего дома. На следующее утро пришли в ФЗО. Там выдали хорошие вещи (ФЗО были на полном государственном обеспечении), по размеру   выдали пальто, шапку, платье, туфли, сапожки.  Но она, деревенская несмышлёная девочка-подросток, от скуки по семье сбежала с учёбы обратно в деревню.

           Свою трудовую деятельность начала в совхозе «Воткинск» в должности кухонного работника. На первую зарплату купила маме из города ткань и сшила юбку-шестиклинку. Та разрыдалась. Это были её горючие слёзы. И слёзы радости. В 1960 году совхоз «Воткинский» направил её на курсы поваров в Кизнерскую столовскую школу. После прохождения курсов  была принята на должность «повара». В 1966 году в качестве продавца принята в Сосновское потребительское общество. Стаж работы  в сфере торговли – 34 года. Общий трудовой стаж – 38 лет (не считая работу в детстве).

       В деревне Старый Пашур  бабушка встретила свою первую любовь – Чазова Валентина Прокопьевича, красавца, деревенского тракториста. В 1963 году поженились. Он тоже пережил войну. Ему  было 1 год, когда началась война. Его отец – Чазов Прокопий Викторович тоже погиб в декабре 1941 года, защищая Москву. Валентин серьёзно занимался спортом. Имел первые разряды по лёгкой атлетике, лыжам, парашютному спорту. Участвовал в районных и республиканских соревнованиях по лыжной гонке. Не отставала и сама Поля, участвовала на районных лыжных соревнованиях. В 1964 году мужу дали звание лейтенанта. Его приглашали на работу милиционером в Сосновку, в военкомат села Шаркан, В Игру, но тот отказался уезжать с родных мест. После рождения двух сыновей Юрия и Николая он  умер от несчастного случая.

      Бабушка - «Ветеран труда», «Мать – героиня» 2 степени.  У неё пять детей. Подросли уже 8 внуков и  внучек, 7 правнуков.

     Радушно принимала в доме иностранных гостей из Франции, Финляндии, Венгрии и работников ГТРК «Моя Удмуртия». Съёмки были посвящены национальным традициям: моя мама показывала, как в старину ели горячие табани  с молозевом (ӵожыен табань) и с зыретом (подливкой)  во время рождения телёнка, как в старину варили домашнее сусло в печке и готовили домашний сур (пиво).

      В течение пятидесяти лет была ведущей солисткой фольклорного ансамбля «Ошмес син», актриса юмористических жанров, незаменимый исполнитель частушек.

      В декабре 2013 года моей маме присуждено  звание - «Почётный ветеран Шарканского района». Активная, творческая, талантливая личность. Ответственно и плодотворно трудилась и трудится во благо процветания Шарканского района и Удмуртской Республики. Я  преклоняюсь перед ней и горжусь, что она у меня необыкновенная. И также преклоняюсь перед своими прародителями, что, несмотря на грозные ураганы судьбы, воспитали  достойную дочь и подарили  мне такого  родного  человека.

     Писатель В. Белов  справедливо заметил: «Память формирует духовную крепость человека».

     В тяжелых условиях войны при острой нехватке продуктов, рабочей силы советские люди своим самоотверженным трудом в тылу обеспечили армию и страну продовольствием.   Женщины работали за себя и за тех, кто ушел на фронт, воспитывали  достойных детей. Дети войны – это история страха, ранней зрелости и не по годам развитой мудрости маленького человека, обреченного на выживание, ежечасную борьбу за жизнь.

      Вечная им   память и низкий поклон. Жаль, что ветеранов Великой Отечественной войны с каждым днём становится всё меньше. Рядом с нами живут те, кто может рассказать о Великой войне – это дети войны. Они – герои той войны. В числе их – и моя мама Полина.

      Пусть это небольшое изложение судьбы простой девчонки Полины из семьи простой крестьянки Натальи Герасимовны  Силиной будет небольшим вложением в изучение нового, но очень необходимого направления в историческом исследовании «Дети войны».                                                                 

На фото: Моя бабушка Силина Наталья Герасимовна, её внук Николай и супруги Олин Николай Николаевич, ветеран войны,  и Олина Лидия Яковлевна.

Фото 1984 год.                                                                                     

Архивная справка из фонда Центрального Государственного Архива УР в деле «Списки лиц, награждённых медалью

«За доблестный труд в ВОВ 1941-1945 гг.»

На фото: Моя прабабушка Силина Аграфена Алексеевна. Фото 1944 года.

На фото: послевоенные годы бабушки. 4  и 6 классы.

Маму друзья обзывали  Полина - Гур Полёна – Полина -Печное Полено, Чезык, то есть она худая, высокая. Так и она выглядит на фотографиях.

На фото: Бабушка- «Почётный ветеран Шарканского района»