Военное детство

Давно была Великая Отечественная война. Ни я, ни мои родители, к счастью, не прошли через это страшное испытание. Но в нашей семье остались не только воспоминания о тех годах, но и живые свидетели тяжёлых сороковых: мой дедушка Никифоров Сергей Алексеевич  и бабушка Смирнова Татьяна Фёдоровна. Сейчас им уже за 80. Тогда  они были совсем детьми, но военное лихолетье навсегда осталось в их памяти. И когда я слушаю их рассказы о прошлом, понимаю, что таким тяжёлым, трудным было детство всех мальчишек и девчонок, живших в годы Великой Отечественной войны.

Рассказ о детстве дедушки.

Когда-то в Удомельском районе Матрёнинского сельсовета,окружённая лесами, была  деревня Суховатиха, в которой жили почти одни родственники Никифоровы. Именно там и прошло детство моего дедушки. У его отца было семеро братьев, которые со своими семьями переселись с хуторов в Суховатиху почти перед самой войной. Построили избы, дворы для скота, распахали землю, возвели общую молотилку. Трудились не покладая рук.

Но беда пришла нежданно-негаданно. Это было зимой 1938 года. Приехали на подводе милиционеры и забрали главу семьи в чём был, даже обуть валенки не дали. «Так в чунях и увезли в мороз-то»,- вспоминает дедушка. Только недавно после запроса в Тверь, узнали, что 9 февраля арестовали, а 18февраля уже расстреляли его и пятерых братьев как «врагов народа». Об этом есть запись в Книге Памяти Тверской области. А семьи ничего не знали, переживали за мужей, ожидали от них весточки, но так и не дождались.

Когда началась война, на руках у матери осталось трое детей: старший-Лёша, средний- Коля и младший-Серёжа. И помощи ждать неоткуда, рассчитывать можно только на себя, потому что все мужчины деревни, более 20 человек, ушли на фронт, и всё теперь держалось на женских плечах. Тяжело, голодно было в деревне. Маленький Серёжа нетерпеливо ждал, когда мать сварит сахарную свёклу и можно будет полакомиться  сладкой похлёбкой. В доме был праздник, если на столе появлялся хлеб, испечённый в большой русской печи. Все рассаживались вокруг стола, и мать отрезала каждому по куску каравая. «Вкуснее, - говорит дедушка, - никогда не едал». А ведь муки в этом хлебе почти не было. Хорошо, если одна четверть овса, а остальное трава. В лесу рвали дудки, в полях – клевер, сушили их, размалывали, а затем добавляли в хлеб. А если оставались от битья льняного масла отходы - «дурандер», то даже пекли вкусные «колобушки».

Ежегодно сдавали продовольственный налог. Дедушка до сих пор помнит его цифры, потому что в семье постоянно говорили о том, что нужно сдать государству 300 л. молока,  50 яиц, 50 кг.мяса, 100 килограммов картофеля. Когда началась война,  величина налога не уменьшилась. Но никто не роптал, не возмущался. Люди понимали: «Всё для фронта, всё для победы». Запомнились дедушке слова матери: «Мы дома, в тепле, все вместе. А бойцы в окопах, в снегу воюют с фашистами».  Целый день работали, а долгими зимними и осенними вечерами вязали шарфы, носки, варежки для бойцов. Склонившись над спицами или сидя с прялкой, думали женщины о своих мужьях, надеялись, что и их согреет связанный чьими-либо заботливыми руками шарф. А в деревню стали приходить первые «похоронки». К концу войны их получили в каждом доме, а в некоторых и не одну. Из всех ушедших на фронт вернулись только шесть односельчан.

Ещё на улице темно, а мать уже уходила на овчарню. Посылали её часто и на оборонительные работы в Удомлю. «Оставит нас одних, попросит приглянуть соседку и уходит,- вспоминает дед. -А ей,как жене врага народа, ещё и угрожали отправить вслед замужем».

Конечно, не сидели без дела и дети: «Летом на сенокосе - все ребятишки: кто подгребал, кто на стогах сено утрамбовывал. Уйти нельзя. Только в обед соберёмся и в лес ягод поесть побежим.  Осенью учиться за 8 километров в Котлован ходили. Почти ночью встанем, на гумне околотим хлеб и в школу.После школы картошку копали». Жили бедно, поэтому не закончил дед школу, а двенадцатилетним подростком пошёл работать. «В колхозе сидеть некогда, в любое время года работы полно.  С темна до темна трудились, время по солнцу определяли». Три зимы  на лесозаготовках пилил ручной пилой деревья, а затем возил на быках  в Курово. Тяжёлой была и работа в карьере, где добывали торф.«Ну, ничего выдюжили. Главное, Настенька, что фашистов прогнали с нашей земли»,- закончил своё повествование дед.

Рассказ о детстве бабушки.

Я люблю навещать бабулю, слушать её рассказы о прошлой жизни. Но больше всего мне нравится перебирать старые вещи, документы, фотографии, которые бабушка не выбрасывает, а бережно хранит, потому что с ними связаны самые разные воспоминания. Как-то раз, рассматривая открытки, я наткнулась на маленький, пожелтевший листок бумаги с неровными краями. Прочитала: «Талон к переводу по почте на 45 рублей.

                                                        От Смирнова Фёдора Меркуловича.

                                                        Полевая почта №949, часть 1017, рота ПВО»

А внизу два штампа. На одном - «Полевая почта №949. 22.10.41.», на другом - «Калининская область, Вышний Волочёк, 1.02.42»

А на оборотной стороне то ли карандашом, то ли выцветшими от времени чернилами написано несколько строк.

Что это за послание? Кому адресовано? Почему хранится до сих пор? С этими вопросами я обратилась к бабушке. Отложив в сторону вязание, она взяла в руки листок и, глубоко вздохнув, неторопливо начала рассказ. Как будто прожектором освещённые, в её памяти возникали отдельные эпизоды далёкой жизни сороковых годов.

Вот жаркий, летний день. Сенокос. Все взрослые в деревне Починок убирают сено, им помогают дети. Вместе с мамой работает в поле и десятилетняя девочка Таня. Наконец перерыв. Ребятишки наперегонки бегут к озеру, за ними устало, утирая пот со лба, идут колхозники. Вскоре все весело плескаются в воде. Никто даже не замечает, как на берегу появляется почтальон. Он принёс страшную весть – началась война с Германией. Хотя солнце по-прежнему светило ярко, показалось, что всё вокруг померкло. Смолкли голоса, и в этой тишине раздался плач женщин.

А вот и проводы на фронт. В деревне Починок было всего лишь трое молодых мужчин призывного возраста. Один из них - отец моей бабушки, Смирнов Фёдор Меркулович. Танюшка  и её мама плакали, прощаясь с мужем и отцом. На вопрос своей дочери: «Папа, ты же вернёшься?» - он ответил: «Конечно, моя маленькая». Нелегко ему было опять оставлять семью, ведь прошёл только год, как  вернулся контуженный домой с финской войны. И опять расставание. Насколько? Кто тогда знал.

 Фёдор только покинул родной дом, а  Фёкла стала считать дни и ждать, когда же придёт письмо от  мужа. Даже занятая тяжёлой работой на полях, она время от времени разгибала спину и смотрела на дорогу в надежде увидеть почтальона, который принесёт весточку от любимого. Но вот и лето прошло, а известий - никаких. Ожидание становилось томительным. Если раньше она с надеждой ждала прихода почтальона, то теперь, провожая его  глазами,  даже не решалась спросить о письме, потому что знала, что идут тяжёлые бои, советские войска отступают, неся большие потери. В сердце закрался страх, что вместо письма получит похоронку, как одна  женщина из деревни.

Наконец зимой 1942 года пришло извещение на получение денег. Когда почтальон принёс его, Фёкла  долго не могла понять, кто и какие деньги  ей прислал.  Дрожащими руками она взяла  листок. Глаза бегали по строчкам, но смысл никак не доходил. Наконец осознав, что это весточка от мужа, женщина  заплакала. Но это были слёзы радости, оттого что её Федя жив.  Лишь потом, придя в себя, она поняла, что муж прислал ей деньги. Оказывается, ему выдали их на покупку табака, но он  не потратил, а сберёг и, как только появилась возможность, отправил семье. Хотя для солдата в редкие минуты отдыха закурить самокрутку -   удовольствие, Фёдор  отказался от этой маленькой фронтовой радости.

            Теперь каждый вечер, посадив дочку на колени, Фёкла читала ей скупые строчки послания мужа, за которыми угадывалась забота о них, печаль расставания,  любовь и надежда на встречу: «Добрый день. Шлю я Вам свой наилучший привет и наилучших пожеланий вашей жизни, потом посылаю Вам деньги. До свидания, остаюсь жив, здоров. Ваш муж Фёдор».

Помнит бабушка, как её мать, получив второе письмо  - солдатский треугольник, заплакала, а потом, стоя на коленях перед иконами, долго молилась, чтобы быстрее разгромили фашистов, чтобы закончилась война и опять наступила мирная жизнь, чтобы  все были вместе.

Но встретиться  им было не суждено… Больше ни одной весточки семья не получила. Отец прабабушки не вернулся с войны и не обнял свою единственную дочь, не приласкал жену. Только в 1946 году  получили сообщение, что Фёдор Меркулович Смирнов пропал  без вести.

Вот такие непридуманные жизненные истории я услышала от своих родных. Во время войны и дедушка, и бабушка были младше меня. По возрасту – ещё дети, а по жизненным испытаниям – взрослые люди, как и тысячи их сверстников, чьё детство оборвала война. И мне хочется, чтобы они сейчас были здоровыми, жизнерадостным и дольше жили