Дальва - сестра Хатыни

                                                                                                                                                                                                      Нет, этого я не забуду дня! Я не забуду никогда, вовеки!
                                                                                                                                                                                                      Я видел: плакали, как дети, реки, и в ярости рыдала мать-земля.
                                                                                                                                                                                                      Своими видел я глазами, как солнце скорбное, омытое слезами,
                                                                                                                                                                                                      Сквозь тучу вышло на поля, в последний раз детей поцеловало.
Посвящается всем заживо сожженным, расстрелянным, выгнанным  из своих домов и погибшим от голода, холода, бомбёжек и артобстрелов, в память об угнанных и не вернувшихся из немецкого рабства.
Светлая память и низкий поклон павшим в боях за Родину...
Дорога идет через прозрачный сосновый лес и упирается в поле, на котором семьдесят пять лет назад была деревня, и в один день ее не стало.
Дальва – это последняя белорусская деревня, уничтоженная фашистами. 
 В деревне Жердяжье направо (по ходу движения из Минска) уходит узкая асфальтированная дорога, которая после пяти километров петляний по красивому сосновому лесу, приведёт путника на большую Дальвинскую поляну. На дальнем краю поляны  у кромки леса и находится мемориальный комплекс. Центральным его  объектом является четырёхметровая скульптура женщины,  к которой в страхе прижался мальчонка. За ними из земли восстают три обугленные чёрные балки, символизирующие дом (а точнее его остатки) Василия Кухарёнка, в который были согнаны и сожжены все жители деревни, а справа от нее -  стена памяти с именами погибших жителей. От скульптуры протянулась центральная улица деревни, вдоль которой высажены сорок четыре березы ( в память о  числе погибших) . Справа и слева по улице располагаются венцы срубов, расположенные на месте сгоревших домов. 
Деревня Дальва в исторических источниках упоминается в конце семнадцатого  века.  Когда-то в этих местах был дремучий лес. Сначала лес отступал перед небольшими полянками, а позже они соединились в огромные  поля и луга. Но лес окончательно не сдался, он глубоко пустил свои корни и отступил  от Дальвы всего  на несколько десятков километров. 
Когда-то за каждым домом был сад. Жужжали неугомонные пчелы.  Дальва, была красивой со своими уютными домиками, выстроившимися по обе стороны улицы… Жили здесь мирные люди, усердные труженики – белорусы, любившие свою родную землю. Люди, лица которых были обожжены солнцем и морозами. Люди, влюбленные в свои поля и леса. Они растили хлеб и лен, были хорошими животноводами. Воспитывали детей. Умели  хорошо и повеселиться. Но грянула война, и смолкли веселые песни, стали суровыми лица людей. На фронт ушли все мужчины. Они шли с великим  желанием разбить тех, кто нарушил мирный покой . Уходили, не тревожась за судьбы близких людей -  до фронта были  сотни километров. Никто даже не допускал мысли , что война доберется и до этих лесных мест. Но  уже в первых числах июля Дальва оказалась в немецком тылу. С начала оккупации Белоруссии фашистские захватчики приступили к осуществлению чудовищных планов массового уничтожения белорусских людей. Сотни деревень сметались с лица земли, население истреблялось или угонялось в лагеря смерти и фашистское рабство в Германию. Массовое уничтожение белорусских людей ,с применением неслыханных чудовищных и зверских форм истребления , велось под предлогом борьбы с партизанами. Фашисты рассматривали партизанское движение как удобный повод для планомерного осуществления преступных планов «обезлюживания» белорусских земель. Еще шестнадцатого июля  одна тысяча девятьсот сорок первого года Гитлер заявил : «Партизанская война  дает нам возможность истреблять все, что восстает против нас». Трагедия деревни Дальва произошла девятнадцатого июня одна тысяча девятьсот сорок четвертого года, за десять   дней до освобождения территории Плещеницкого района от немецко-фашистских захватчиков . В тот день  в пламени пожара погибли сорок четыре человека: двадцать девять детей (семнадцать девочек и двенадцать  мальчиков), тринадцать  женщин и двое мужчин. Вместе с дальвинцами были сожжены мальчик и девочка из других деревень, которые накануне пришли в гости к родственникам.
Был прекрасный июньский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо было ясным ; утренняя заря не пылала  пожаром, а нежно   разливалась   кротким румянцем. В такие дни краски все смягчены; светлы, но не ярки; на всем лежит печать какой-то трогательной кротости. Ничто не предвещало беды. Никто из жителей деревни не знал, что этот день станет для них последним. Оказывается, в районе деревни накануне партизаны перерезали полевой кабель телефонной связи, что и стало причиной  карательной операции со стороны оккупантов. Только одному удалось спастись — тринадцатилетнему Николаю Гириловичу. Избежать страшной участи Николаю  помог случай. Позже он поведал о том, как все произошло.
На зорьке мать подняла его  с постели и попросила подменить отца  в поле. : «Иди-ка, сынок, подмени отца, пусть он позавтракает, а ты попаси коня». Николай  шел за матерью и все оглядывался на деревню. Тогда он и подумать не мог, что видит  эти мирные дома, утопающие в зелени садов, последний раз , что навсегда прощается с родителями...  Николай  лег под березой и стал всматриваться  в голубое  небо… Послышался гул , который раздавался со стороны деревни Жердяжье . Крытые грузовики выехали из леса и остановились на окраине Дальвы. С машин стали спрыгивать солдаты с автоматами наперевес. Деревня была окружена плотным кольцом, а всех жителей сгоняли к дому Василя Кухаренко. До сознания женщин и детей не доходило, что происходит. Дети, которых только что подняли с постелей, плакали. Криками и прикладами каратели подстегивали людей и загоняли в хату. Наглухо закрылись двери. Вспыхнуло пламя... Крик пронзил небеса...  Раздался взрыв, резким эхом прокатилась автоматная очередь. Вскочив, Коля взглянул в сторону Дальвы и замер: над деревней стоял огромный черный столб дыма. Николай бросился бегом   к Дальве, а когда поднялся на пригорок  -  остановился: горела крайняя хата, в которой жила семья Василия Кухаренка.  Ничего не понимая, он смотрел на горящую хату, потом побежал к своему двору и увидел, как каратели уже садились в машины.   В раскрытые настежь двери  Коля крикнул : «Мама! Папа! Костя! Женя! Володя!» Никто не отозвался. Оглянулся – везде дым и огонь… Побежал  к дому Василия Кухаренка - все застлало пламя , а  во дворе женщина и ребенок, только черные-черные… 
Расправившись с мирными жителями, палачи подожгли деревню с двух сторон. Горела Дальва… 
День и ночь горела Дальва, дымилась головешками, поблескивала красными угольями в горячей золе. Еще и назавтра, и на десятый день над остывающим пепелищем стоял густой тяжелый запах… Обгоревшие трупы и кости лежали под открытым небом десять дней и ночей. Шел дождь, пекло солнце, бродили волки...   Да простят мертвые живых. Некому было хоронить… 
Так хотелось им жить, видеть новые вёсны …
Но чернели от дыма в те дни облака,
Деревеньки в России с белорусскою вёской –
Породнили и пепел и кровь на века !
 После освобождения района на место трагедии пришли жители соседних деревень и регулярные войска Красной Армии, чтобы похоронить останки сожженных дальвинцев.  Узнавали их не по лицам, а по остаткам одежды, обуви… Женщины плакали, старики окаменело стояли рядом. Захоронили  погибших в общей могиле, на которой установили три креста – символ трех уничтоженных поколений: дедов, матерей, детей. Трижды ударил залп. Трижды эхом отозвался лес. Не отозвалась только Дальва. Ее уже не было на свете... Николай Гирилович посвятил свою жизнь увековечиванию памяти погибших в огне родственников и односельчан.
Осенью одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года  он вернулся в родные места офицером запаса. Благодаря совместным усилиям Николая Гириловича и председателя сельсовета Ивана Вильтовского на братской могиле были установлены железная ограда и бетонное надгробие. В одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году на месте трагедии был установлен обелиск, а пятнадцатого июля одна тысяча девятьсот семьдесят третьего   года был открыт  мемориальный комплекс . 
Родные вы наши. Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами.
Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей советской вовек не погаснет.
Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно солнце над нею!