Кот Кирилл и смартфон

 

1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.

КОТ КИРИЛЛ И СМАРТФОН
1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.

КОТ КИРИЛЛ И СМАРТФОН
1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.

КОТ КИРИЛЛ И СМАРТФОН
1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.

КОТ КИРИЛЛ И СМАРТФОН
1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.

КОТ КИРИЛЛ И СМАРТФОН
1 ДОМИК У ПАРКА
В небольшом курортном городке, где не было ни заводов, ни фабрик, а только источники с целебной водой и санатории, жила-была одна семья: папа – Алексей Петрович, мама – Виктория Львовна и их дочь – третьеклассница Соня. Папа работал заведующим аптекой, мама занималась хозяйством и воспитанием ребёнка, а в свободное время рисовала картины, которые выставляла на продажу.

У них был чудесный, утопающий в зелени маленького сада домик под красной железной крышей на улице Парковой. Эта тихая улочка спускалась от лесополосы на окраине  города к Старому парку, известному своей ореховой рощей, кизиловыми кустарниками, замечательной, прямой, как стрела, Центральной аллеей и ещё более замечательными извилистыми дорожками.

Девочка мечтала, стать художницей, как мама, хорошо училась, много читала и, конечно, рисовала. Темы её рисунков были разнообразными, однако у них была одна особенность – на каждой обязательно присутствовал кот с пышным, почти беличьим хвостом. Он гулял по парку с детской коляской, собирал грибы в лесу, сидел под ёлочкой, плыл по морю на паруснике, а на картинке, нарисованной Соней к 23 февраля, размахивал флагом на танковой башне.

 Мама, принимая в Международный женский день открытку, на которой кот сидел в кресле под плакатом «8 марта» и протягивал ей лиловый подснежник, только покачала головой:

– Опять та же до боли знакомая мордочка!

Родители уже задумывались над тем, не подарить ли дочери котёнка, как он, можно сказать, сам нашёлся. Как-то утром в аптеку наведалась седенькая старушка с палочкой – бывшая учительница зоологии и химии.

– Что вы хотели, Лидия Васильевна? – вышел к ней Алексей Петрович.

– Лёша, извини, что я тебя называю не по отчеству, а, как когда-то в школе, по имени, – сказала старушка, – на этот раз я не за лекарствами. Ты мне говорил, что твоя дочь любит котов.

– Да, есть такое, – кивнул Алексей Петрович.

– Так вот я бы отдала в хорошие руки своего Кирюшу.
         – Что случилось, Лидия Васильевна?! Ведь вы все уши прожужжали, как его любите!

– Да, очень люблю и никогда бы не рассталась. Но возраст, Лёшенька… то одно, то другое. Вот появилась аллергия, и врач запретил держать домашних животных.

– Кириллу уже второй год пошёл, но он никогда ещё не выходил за порог, – сказала Лидия Васильевна, когда Алексей Петрович зашёл в её квартирку с корзинкой для переноски кошек, – и кормила я его исключительно натуральными продуктами. Что себе, то и ему… никаких этих новомодных смесей из пакетиков. Натуральное мясо, сыр… молоко почему-то не любит. Страшно боится грома, забивается под кровать и ни за что не выйдет, пока гроза не закончится. И ещё, терпеть не может фотографироваться.

Когда Алексей Петрович, поместив кота в корзину, собирался уходить, Лидия Васильевна тихо, чтобы не услышал питомец, шепнула:

– Имейте в виду, Алексей, Кирилл понимает человеческую речь и не исключено, что читает.

– Не может быть.

– Напрасно вы не верите, Лёша, У меня много фактов. Вот, например, только сяду под торшером, открою сказки, а он уже, тут как тут, мурлычет, трётся. Не только картинки рассматривает внимательно, но и текст. Перелистнуть иногда страничку не позволяет, лапку мягко ставит на книжку, мол, «подожди, чего торопишься, я ещё не всё прочитал».

– Неужели?! – опять усомнился Алексей.

– Да, совершенно точно, Кирилл, конечно, вундеркинд, но намотайте себе на ус, что все, все домашние животные в нашем городе воспринимают то, о чём мы говорим. Я, как зоолог, в этом разбираюсь. Много раз проверила и на Кирюше, и на птицах, и на собаках – все всё понимают…

«Лидия Васильевна приписывает животным человеческий разум – заблуждение достаточно распространённое, – подумал Алексей Петрович, – конечно, многие из питомцев воспринимают нашу интонацию, подчиняются командам, но это вовсе не значит…»

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

2 КИРИЛЛ У СОНИ

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

3 СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ
Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На  различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика.

Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.

– В людских болезнях аптекари и доктора ни бельмеса не смыслят, – втолковывал псам старик, перекладывая помытые корни из таза в ведро для полоскания, – вот, к примеру, это что? – Он  поднёс к носу Цикория мокрый клубень.

Пёс осторожно обнюхал, и вежливо отстранился.

– Вот, не знаешь. А это ятрышник – дикая орхидея, кавказский  женьшень, ещё называют, но женьшень по сравнению с ним – пустое место, мура на постном масле. Вот, ты, Шалфей, к примеру, знаешь, сколько в нашем городе проживает людей? Эх, глупая твоя башка, ни черта не знаешь. А проживает, включая беспомощных младенцев и древних пенсионеров, двадцать тысяч семьсот пятьдесят два человека.

Шалфей гавкнул, как бы показывая, что его эта статистика поразила, а Цикорий даже легонько подвыл.

– А знаете ли вы, собаки, – продолжал Епифан, потрясая в воздухе мокрым указательным пальцем, – что перед городским начальством поставлена задача за десять лет нарастить людское поголовье на две тысячи? Не знаете? Может быть, вам это и не надо знать, потому что вы собаки, а не люди. А я просчитал, если всех горожан пять лет подряд кормить клубнями дикой орхидеи, то численность вырастет втрое. То есть, за пять лет, там, где жил один человек, появится три. И кто это сделает? Ни аптекари, ни врачи, а я народный целитель Епифан Скорнягин. А ты говоришь, – обернулся старик к Шалфею, – разные там парацетамолы, валидолы, корвалолы и прочее, молчал бы лучше с ними.

«Я и так молчу», – подумал Шалфей и зевнул.

А Епифана понесло. Он показал собакам мешочек с семенами ятрышника, и поведал, что замыслил разбить на участке плантацию. Псов проект нисколько не удивил. Уже были планы избавления горожан от ангины, для чего поле за домом освобождалось под посадку шалфея, затем Епифан, захваченный идеей улучшить пищеварение у всех поголовно городских жителей, охладел к шалфею и засадил поле цикорием. О провалившихся проектах напоминали имена псов, да разбросанные по полю, заросшему одуванчиками и пыреем, редкие сиреневые пирамидки цветущего шалфея, выгоревшие на солнце венчики цикория.

Епифан с гордостью поднял над головой серый полотняный мешочек с семенами.

– К лету вскопаю участок и разобью плантацию. В этом мешке – целое состояние! Вы, должны хранить его дённо и нощно, а не то… – Епифан погрозил собакам пальцем.

В этот момент из прорехи в мешочной ткани брызнула струйка крупинок.

– О, что это?! Дырочка! А вчера не было! Не уж то мыши?! Только дай им волю, всё сгрызут! Так, Цикорий, Шалфей, раздобудьте мне кота! Где взять?! Не знаю и знать не хочу! Найдите и приведите! Даром я вас кормить не обязан.

– Зачем нам кот? – Сказал Цикорий, когда Епифан ушёл.

– Да, я слышал, собакам с котами жить рядом невыносимо, – поддержал его Шалфей, – так и жди в любую минуту какой-нибудь кошачьей подлости. Потянем время, может, старик передумает и откажется от глупой затеи.

4 КОТ БАРОН И ДОРОТЕЯ
Когда ласковое весеннее солнышко согрело землю, и установились погожие дни, папа сказал:

– Кирилл уже не ребёнок, пора ему оставить охоту за бумажными мышами и познавать реальный мир.

– Как это ты себе представляешь? – Поинтересовалась мама.

– Надо выводить его, хотя бы на детскую площадку.

Соня причесала питомца, повязала на шею атласный голубой бант, Кирилл, догадавшись, что готовится нечто необычное и очень серьёзное, разволновался.

– Не трусь, мой хороший, – успокаивала девочка, прижимая кота к груди, – мы пойдём гулять вместе с мамой, и ничего плохого не случится.

В первый момент, как сошли с крылечка, кот прижал уши, округлил глаза и затих, что позволило без хлопот выйти за калитку и дойти с ним до детской площадки. Тут маму окликнула соседка, и они остановились поболтать.

На небе блестело солнышко. Пели птички, пахло молодой листвой и травкой. Всё было мирно и спокойно, но, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.

На площадке настроение Кирилла вдруг резко изменилось. Он громко замяукал и стал яростно вырываться. Соня в ответ сильнее сжала бьющееся кошачье тело.

– Кирюша, Кирюша, – уговаривала она, – успокойся!

Но кот уже ничего не слышал, пытаясь высвободиться и непременно взобраться девочке на голову, чтобы быть, как можно дальше, от непонятной и потому страшной земли.

– Соня! – Закричала перепуганная мама. – Он тебе глаза выдерет, брось его!

Кирилл успокоился лишь тогда, когда оказался на винтовой лесенке детской горки. Глядя на разорванное платьице и исцарапанные руки, девочка заплакала.

– Ранки надо обязательно обработать! – Засуетилась соседка. – Духи… у меня есть с собой Ланком… французские… сейчас, сейчас! – Она стала торопливо расстёгивать молнию на сумке.

В то время, когда сбрызгивали духами глубокие царапины, утешали зарёванную Соню, на ступеньку, где сидел оставленный без присмотра Кирилл, вскочил известный драчун, сибирский кот Барон. Он очень гордился пышным хвостом, и ему не понравилось, что появился кот, у которого хвост пушистее и красивее. Барон коромыслом выгнул спину и зло прошипел:

– А это, что за чучело с бантиком?

– Я не чучело, я Кирюша, а бантик мне Соня повязала для красоты, – робко мяукнул Кирилл.

Гроза окрестных котов оскалил зубы.

– Слушай, ты, Кирюша с бантиком… это моя территория, убирайся отсюда, пока я тебе уши не откусил!

На шум примчалась Паулина – ушастая собачонка на тонких, как соломинки ножках, которая не могла пропустить ни одного скандала. Это существо с большой головой и выпученными, как у рака глазами, скорее похожее на инопланетянина, чем на собаку, удерживала на поводке женщина с вытянутым мышиным носом, ярко накрашенными губами и густой шапкой пепельных волос.

– Коты, уматывайте оба! – Взвизгнула Паулина и рванулась к лестнице, но ошейник сдавил ей в горло. Собака захрипела от злости и задними лапами стала яростно рыть землю.

Не обращая на это внимания, Барон взвыл, подпрыгнул и, врезался лбом в кота с бантиком. От этого удара Кирилл слетел со ступеньки прямо на спину Паулине и когтями вцепился ей в шкуру. Та, обезумев от боли и ужаса, стала носиться по площадке с котом на спине.

 – Мерзкие хулиганы! – Возмутилась хозяйка скандальной собачонки, изо всех сил натягивая поводок. – Паулочка, успокойся, у тебя может подскочить давление! Отстань от нас, кот противный!

– Кирюша, Кирюша! – Закричала Соня, и котёнок, узнав знакомый голос, бросился к ней.

– Не умеете воспитывать котов, не выводите их на площадку! – Женщина подхватила собачонку на руки и ушла, прижимая к себе.

Дома Кирилл сорвал с себя бант и разодрал.

– Кирюше не понравился бантик,– сказала Соня.

Но и без бантика Кирилл отказывался гулять самым решительным образом. Вывести его из дома стало совсем невозможно, почувствовав угрозу, кот забивался под диван, царапался и громко мяукал. Пожалуй, нелюбовь к прогулкам, было единственным недостатком общего любимца.

5 СМАРТФОН
Соня окончила третий класс, и родители подарили ей смартфон.

– Не смотри, что он маленький, – заметил папа, вручая коробочку с устройством, – это настоящий компьютер, с которым ты можешь многое! Захотела посмотреть мультфильм, пожалуйста, позвонить подруге, пожалуйста, поиграть в драконов, пожалуйста – всё в одном аппарате.

Сониной радости не было предела.

– Мамочка, папочка! Я давно об этом мечтала! – Восклицала девочка и поочерёдно целовала родителей.

Соня носилась с подарком по комнатам, усаживалась за стол и опять носилась.

– А как же теперь Кирилл? – Спрашивал папа.

– А что Кирилл?! Я буду любить и вас, и Кирилла, и смартфон – всех! – Девочка рассеянно гладила котёнка, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивалась война страшных монстров за великий престол.

Соня не расставалась с устройством. За завтраком она устанавливала его перед собой, включала мультфильм и, лениво ковыряясь ложкой в тарелке, съедала всю кашу.

Мама была счастлива.

– Это же надо! – делилась она с соседкой. – Раньше капризничала, привередничала, а сейчас, что ни поставь – съест и даже не заметит. Вообще, мне кажется иногда, что смартфон мы подарили не Соне, а себе. Прежде надо было дочери на каникулах уделять много внимания, играть с ней в куклы, водить в кино, отвечать на вопросы. Я ничего не успевала, а теперь у меня столько времени образовалось!

– И как же ты собираешься занять это время? – поинтересовалась соседка.

Мама мечтательно возвела глаза к небу.

– Дописать бы полотно с лазориками… это цветы такие, сейчас, к сожалению, исчезающий вид. Представляешь, поле, холмы, усеянные алыми цветами, а вдали лес. Меня дедушка ещё девчонкой в степь на мотоцикле вывозил, чтобы показать эту красоту. До сих пор перед глазами стоит, а нарисовать так, чтобы душу тронуло, как тогда мою детскую, пока не получается.

Теперь, когда папа уходил на работу, мама уединялась в мастерской, ставила полотно на мольберт и с задумчивым видом расхаживала перед ним с кистью.

Увлёкшись смартфоном, Соня перестала рисовать, читать, прыгать через верёвочку, играть с Кириллом. Гуляла теперь она неохотно, старалась свернуть прогулку и, как можно скорее, вернуться к новой игрушке.

Лишённый внимания кот или спал в кресле или лениво, без всякого интереса гонял в углу лапкой бумажечку, которую Соня прежде называла мышью.

Первым забеспокоился папа. Раньше дочка очень ждала его возвращения с работы и, услышав шаги на крылечке, бросалась в прихожую, чтобы запрыгнуть отцу на руки. Теперь же Соня сидела в кресле, уставившись в экран. Не глядя на отца, она цедила сквозь зубы: «привет», и опять пялилась в компьютер.

– Не переигрывает ли наша доченька с электронным устройством, – поделился папа с женой своей озабоченностью, – смотри, она даже Кирилла забросила, стала бледной и вялой. Я читал, что в Америке, в Калифорнии, в частности, детям разрешают общаться с компьютером не более двадцати пяти минут в день.

– Мы пока, слава богу, не в Калифорнии, – ответила на это мама, – пойми, я художник, и мне надо писать. Творческое пространство, я имею в виду мастерскую, у меня есть, а времени на творчество не хватает.

6 КОРОЛЕВА МЫШЕЙ
Через некоторое время общение со смартфоном только днём показалось Соне недостаточным, она придумала, как продлить забаву, и однажды вечером, притворившись сонной, пораньше легла в постель. Получив от мамы поцелуй в щёку и пожелание «спокойной ночи», девочка прикрыла глаза, но не уснула. Как только мама вышла из комнаты, она вскочила, на цыпочках добежала до столика, схватила смартфон, забилась с головой под одеяло и включила игру «Кровавая пасть или железные когти». Расправиться с ужасными монстрами было не просто и, когда это, наконец, удалось, девочка положила смартфон рядом с подушкой и стала смотреть в потолок, под которым, как ей, казалось, летают крылатые драконы.

Сон не приходил. Устройство опять оказалось в детских ладонях, и тут началось! Экран засветился, ударили литавры, запели кларнеты, комнату заполонила трескучая, беспокойная мелодия.

Не успела Соня понять, что происходит, как громко бухнул барабан, из смартфона пополз белый туман. Он стал густеть, клубиться, из него высунулся острый женский каблук, широкая юбка с букетиками жёлтых одуванчиков по тёмному полю и, наконец, показалась сама обладательница всего этого – женщина с вытянутым мышиным носом и густой шапкой пепельных волос, за ней из тумана выпрыгнула Паулина и визгливо тявкнула.

– О. тётя, я вас видела на детской площадке! – изумилась Соня.

– Для твоего сведения меня зовут Доротея, говори, зачем вызвала.

– Зачем? Вот и я спрашиваю, зачем?! – затявкала Паулина и замахала тонким хвостом.

Девочка пожала плечами.

– Я не вызывала.

– Как же, ты три раза подряд коснулась цифры шесть на смартфоне, вот мы с Паулиной и явились. Что нам прикажете делать? Не возвращаться же обратно ни с чем?

– Не возвращаться же ни с чем? – пролаяла собачонка и выкатила рачьи глаза.

Доротея остановила её властным движением руки, наклонилась к Соне и прошептала. – Я знаю, чего ты хочешь. Ведь ты мечтаешь быть королевой, верно?

– Да, а как вы угадали?

– Я не простая тётя, я Верховная колдунья Серой магии и знаю наперёд, чего хотят маленькие девочки со смартфонами.

Паулина запрыгала на задних лапках и пролаяла:

– Она знает, она точно знает!

– Я сделаю тебя мышиной королевой.

Соне предложение не понравилось:

– Королевой быть согласна, но не мышиной.

– Глупенькая, ты станешь самой красивой. У тебя будет столько золота, что ты сможешь скупить все самые лучшие в мире куклы, сколько хочешь шоколадок, самого вкусного мороженого, ты будешь видеть бесподобные представления.

– Соглашайся, соглашайся, – тявкнула собачонка, – у тебя будет всё самое вкусное!

Девочка кивнула.

– Молодец, – сказала Доротея, – я так и думала. Прикрой глаза.

Женщина трижды хлопнула, и тут же налетел ветер, блеснула молния, прогремел гром, всё вокруг Сони содрогнулось и с грохотом рассыпалось.

Девочка увидела себя в королевской короне и роскошном платье сидящей на резном позолоченном троне.  Перед ней в почтительной позе склонил голову мышонок в чёрном фраке и в белоснежной сорочке с высоким воротником. Грудь его украшали два ордена, усыпанные бриллиантами.

– Кинк министр по особым поручениям, – представился мышонок, и, прислонив две сложенные ладони ко лбу, низко поклонился. – Вас жаждут видеть, несравненная королева Софья. Не возражаете, если мы откроем занавес?

Девочка кивнула, шторы медленно с тихим шорохом раздвинулись, и открылся прекрасный зал с высокими лепными колоннами и широкими окнами, битком набитый мышами.

– Это ваши верные подданные, восхитительная королева Софья, – они сделают всё, что вы пожелаете, – разнёсся по залу торжественный баритон Кинка, – только прикажите!

– Сделаем, сделаем, только прикажите, восхитительная королева! – Запищали мыши и поклонились,

– А что я могу приказать?

– Всё, что хотите, бесподобная королева, – отозвался на это Кинк.

– Я хочу, чтобы все эти мыши затанцевали!

– Будет исполнено, повелительница, – министр щёлкнул коготками у уха, – объявляется танец лазориков!

Заиграла музыка, мышиное море задвигалось, завертелось, забегали лучи цветных прожекторов. Присутствующие в зале разделились на группки, каждая изображала лазорик с алыми лепестками и жёлтой серединкой. Образовалось целое цветущее поле, похожее на то, которое рисовала мама на полотне. Лазорики, послушные музыкальному ритму, кружились и колебались под лёгким ветерком.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – Отвесил низкий поклон Кинк.

– Хочу куклу! – не раздумывая, сказала Соня.

– Кукол много, повелительница, какую именно вы хотите? – услужливо улыбнулся мышонок.

– Ну, как у Кристины, моей подруги… чтобы умела… – начала девочка, но запнулась.

– Кот, кот! – Визгливо тявкнула Паулина.

Музыка оборвалась, лазориковое поле сморщилось, потеряло краски и опять превратилось в скопление мышей, которые в панике разбегались. Министр по особым поручениям вдруг оказался без фрака и орденов, взамен которых обзавёлся длинным хвостом, юркнул в норку под плинтусом и пропал, чудесное видение исчезло. На экране мелькнуло строгое лицо Доротеи.
– О том, что ты видела, никому не рассказывай! Поняла?! – И она погрозила пальцем.

Проснулась Соня от ласкового прикосновения маминой руки.

– Вставай, доченька, уже поздно. Кирюша заждался тебя, бродит по квартире, измурлыкался весь, а ты всё спишь, да спишь.

Девочка села на кроватке, потёрла глаза.

– Мам, что я видела сегодня ночью, ты не поверишь!

– Что же, моя милая?

Соня вспомнила предостережение Доротеи и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Ой, я всё уже забыла.

Теперь девочка не ложилась спать без смартфона. Она играла да тех пор, пока глаза не закрывались сами собой. Когда устройство выпадало из сонных рук, являлась Доротея, превращала Соню в королеву, и начинался новый спектакль.

– Чего ещё вы изволите, прекрасная королева?! – спрашивал министр по особым поручениям, когда очередной бал подходил к концу, но тут испуганно взвизгивала Паулина, предупреждая о появлении кота, и волшебная сказка заканчивалась.

Когда солнечные лучи, просеянные через тюлевую занавеску падали на скомканную подушку, девочка открывала глаза и долго лежала в кроватке, уставившись в монитор устройства. До неё доносились негромкие голоса родителей за завтраком, позвякивание посуды на кухне. Прежде, услышав, как мама желает папе, уходящему на работу, счастливого дня, Соня непременно бы выскочила в коридор, чтобы также попрощаться с отцом, то теперь всё это казалось девочке таким далёким-далёким и чужим. Потом хлопала дверь маминой мастерской, и Соня оставалась одна со своим устройством. Она выходила из детской поздно, бледная и раздражительная.

На столе девочку ожидала заботливо приготовленная мамой кашка с изюмом и орешками. Соня подпирала смартфон тяжелой чайной кружкой, рассеянно брала ложку и, лениво ковыряясь в тарелке, неотрывно таращилась на экран.

За завтраком у неё часто включался мультфильм, в котором упрямая рыжеволосая девочка стреляла из лука, карабкалась по скалам, носилась по опасному лесу. Соня воображала себя такой же упрямой и непреклонной, как та рыжеволосая.

Если мама выходила из мастерской и спрашивала:

– Как дела доченька?

У Сони был заготовлен ответ:

– Видишь, я занята!

Также она отвечала и папе, а котёнка, если он начинал ластиться к ней, толкала ногой и кричала:
– Брысь, отсюда!

Вот, кажется, смартфон, такая маленькая, в общем, полезная штука, а как расстроила отношения в недавно ещё очень дружном семействе. Прежде вечерами они собирались в гостиной, папа делился с мамой городскими новостями, Соня рассказывала, как провела день, а Кирилл, ласково мурлыкал, пристроившись  у девочки на коленях.

Теперь же дочь не выходила из своей комнаты, мама после ужина скрывалась в мастерской, папа включал телевизор, а ненужный никому кот бесцельно отирался по углам или дремал на диване. Семья жила на той же улице, в том же доме, казалось бы, всё по-прежнему, но изменилось самое главное, как по велению злой колдуньи, куда-то исчезла теплота, которая объединяла всех, и вместо неё вошло в дом холодное равнодушие.

7 ЗАДАНИЕ БАСКЕРВИЛЯМ
            Епифан вызвал в сарай Цикория и Шалфея.

            – Я, кажется, ясно сказал, найти мне кота! – Выговаривал он псам, стоявшим на пороге с виновато опущенными хвостами. – Не выполняя моих поручений, вы, дармоеды, срываете великие задумки. Вместо того, чтобы помогать, вставляете палки в колёса, занимаетесь вредительством.

            – Какие палки?! В какие колёса?! – удивлённо прошептал Цикорий Шалфею. – У старика и колёс-то никаких нет.

            – Молчать, пока я говорю! – закричал Епифан. – Распустились окончательно! Запомните, ни косточки обглоданной вам не брошу, пока не добудете кота! Я всё сказал! Пошли вон!

            – Нравится нам или нет, но с котом придётся решать, – сказал Шалфей, когда собаки вышли за калитку.

            – Да, – согласился с ним Цикорий, – без Епифанова прикорма никак нельзя. Пусть скудно, пусть не каждый день, но он всё же иногда подбрасывает нам кости. На одном попрошайничестве долго не протянем.

Шалфей на всякий случай обнюхал канаву, в которой, однако, ничего съестного не нашёл и добавил:

– Старик злопамятен, ещё погонит из конуры. Куда зимой деваться?

            – Давай найдём ему кота, – пролаял Цикорий, – а с подлой кошачьей натурой постараемся как-нибудь ужиться. Разделим территории, скажем: – тебе, друг ситцевый, сарай с мышами, а к нашей конуре близко не подходи.!

            – А, может, попадётся с хорошим характером. Я слышал, среди котов такие, редко, но встречаются… о, – Шалфей встрепенулся – Вика, мама Сонина! Тащится из магазина. Может, что-нибудь на нашу бедность и подкинет… двинули!

            – Вика – натура сложная, два раза обругает, а на третий, глядишь, совесть проснётся, и поделится куском-другим, – гавкнул Цикорий и рванул за другом.

А хвост Шалфея уже выписывал у ног художницы такие подхалимские пируэты, на которые только и может быть способен хвост голодной собаки.

8 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
У Сони теперь стало две жизни: одна серая, скучная с папой, мамой и Кириллом, другая там, в смартфоне, красочная, нарядная, в которой она была королевой. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторое недоумение, почему, ночные праздники, которые начинались так красиво, заканчивались лаем Паулины, паникой и беспорядочным бегством участников?

Однажды, когда папа был на работе, а мама ушла в магазин, Соня, которая мало спала в ту ночь, прилегла на диване и незаметно для себя заснула. Во сне к ней опять наведалась Доротея.

– Тебе нравится быть королевой? – Спросила она,  уставившись в глаза девочки.

– Да, конечно, только… вот…

– Что не так?– Подозрительно сощурилась колдунья.

– Всё так. Только я хотела спросить…  тётя Дора, зачем вы всегда с этой собачонкой?

– Да, я всегда с Паулиной, тебе не по душе моя собачка?

– Не то, чтобы не по душе, но она тявкает, всё пропадает, и я уже не королева.

– Праздник срывает не Паулина, а кот, который живёт в твоём доме. Собака всего лишь предупреждает мышей об опасности. Выгони Кирилла, если хочешь, чтоб твои подданные не пугались.

– Как же я выгоню, когда мне его подарили мама с папой?

– Ты королева, а мама с папой – просто люди. Кроме того, раз они тебе его подарили, значит, он твой, и ты можешь обращаться с ним, как сама хочешь. Сделай так, чтобы он ушёл.

Девочка подчинилась.

Кирилл, задрав хвост, вошёл в Сонину комнату, потёрся об её ноги, замурлыкал. Какое-то прежнее, почти забытое чувство шевельнулось в Сониной груди. Она даже потянулась погладить мягкую шёрстку, но перед лицом возникли холодные глаза Доротеи, рука отдёрнулась.

– Брысь! Надоел ты мне! – Сонина нога отшвырнула котёнка.

 «То на руках носила, целовала, гладила, а теперь… «надоел», «брысь»! Что за жизнь пошла?!» – И переполненный грустными мыслями Кирилл оказался в гостиной, где встал на задние лапы и стал бессознательно драть когтями кожу на подлокотнике кресла.

– Ах ты, негодник! – Закричала Соня. – Портить папино кресло?! Вон из нашего дома!

Она распахнула дверь.

– Вон! И чтоб лапы твоей здесь больше не было!

Кот с недоумением оглянулся: «Что ты мне такое приказываешь? – Говорил его взгляд. – Ведь ты знаешь, что я не выхожу из дома».

– Пошёл, брысь!

Вытолкнув Кирилла за порог и захлопнув дверь, Соня сразу же кинулась к смартфону.

Викторию Львовну, возвращавшуюся с покупками из магазина, несколько задержала неожиданная встреча с Баскервилями. Собаки с точки зрения военной тактики действовали дерзко и в то же время по отношению к даме, как и подобает истинным кавалерам, галантно. Цикорий, загородив художнице проход вперёд, почтительно тявкнул и, как бы извиняясь за причинённое неудобство, облизал туфли, а Шалфей, виляя хвостом и с большой заинтересованностью обнюхивая сумку, отрезал путь к отступлению.

Сонина мама разозлилась.

– Колбасы не получите, вымогатели бессовестные! Мне надо семью кормить! Приходите завтра за косточками и колбасными обрезками. А сейчас пропустите! – Виктория топнула ногой.

Псы, надежды которых не сбылись, перебежали на другую сторону улицы, свернули за угол и облаяли зачем-то сороку, сидевшую на заборе. Та в ответ обозвала их «дураками» и улетела.

– Здесь ловить нечего, айда в парк, – предложил Цикорий, и они понеслись.

– Это форменное безобразие, – жаловалась мама, когда папа вернулся с работы, – голодные собаки бегают по улице и вымогают продовольствие. Хозяин обязан их кормить, выводить на прогулку на поводках и в намордниках.

– Мы ответственны за тех, кого приручили, – поддержал её папа и, беспокойно повертел головой по сторонам, – кстати, а где Кирилл?

– Я, как пришла из магазина, его не видела. Соня, а Соня, – обратилась она к дочери.

В детской комнате послышалась возня, и из-за двери донеслось недовольное:

– Ну, что ещё?

– Кирюша у тебя?

– У меня его нет.

– А где же он?

– Я его выгнала.

– Как?! – воскликнули хором папа и мама.

– Очень просто, выгнала за плохое поведение.

Отец открыл дверь в детскую. Дочь валялась на кровати со смартфоном.

– Зачем ты это сделала, нехорошая девочка?!

– Он мне мешал и подрал твоё кресло.

– Надо было, хотя бы, посоветоваться.

– Вы мне подарили, значит, он мой, набезобразничал, я его наказала.

Родители выскочили в сад.

– Кирилл, Кирюша! – звали они, но в ответ – тишина.

Кота не было ни под кустом сирени, ни на клумбе, ни за калиткой – его не было нигде.

– Боже мой, – папа схватился за голову, – не приспособленный к жизни котёнок на улице, где рыскают голодные Баскервили! Страшно даже подумать, что может случиться! Что я скажу, Лидии Васильевне, когда она меня спросит?!

9 КИРИЛЛ И СОБАКИ БАСКЕРВИЛЕЙ          
Действительно, случиться могло всё, что угодно. Бедное маленькое создание, оказавшееся в незнакомом, полном опасностей мире! От запахов цветов и скошенной травы у Кирилла кружилась голова, он не знал, куда идти и что делать.

На дорожку сел воробей и прочирикал:

– Великолепная погода, а ты такой грустный сидишь на крыльце, что глядя на тебя, жаба заплачет.

– А чему радоваться? Меня выгнали из дома.

– Выгнали и выгнали, что за беда? С котами так часто поступают. Никуда твои хозяева не денутся, впустят. Сходи, пока в парк, там прекрасно, погуляй и возвращайся.

– А что это, парк?

– Ха-ха! Не знаешь, что такое парк? Это, где много деревьев, и люди гуляют по дорожкам. Я там часто бываю, мне нравится. Выбирайся из двора на тротуар и налево.

Эх, если бы не эта серая птаха, которая часто суёт клюв туда, куда его совать совсем не следует, ничего серьёзного бы не произошло. Просто посидел бы Кирюша на крыльце, подождал бы возвращения Виктории Львовны, до которого оставалось всего лишь несколько минут, и его опять вернули бы в дом. Но произошло то, что произошло. Кирилл, как ему насоветовал воробей, подлез под калиткой, и, оказавшись на свободе, двинулся в сторону решётчатой ограды, за которой темнели высокие деревья.

Парк был уже совсем близко, когда справа послышался яростный лай. Кот повернул голову: ему наперерез неслись два крупных пса. Кирилл никогда их раньше не видел, но сразу догадался, что это и есть те самые страшные и вечно голодные Баскервили.

«Они меня разорвут!» – мелькнуло в кошачьей голове, и от ужаса задрожали лапы. Кот прижал уши, широкими прыжками преодолел оставшееся до парка расстояние и, перескочив через ограду, оторвался от преследователей. Пришёл же он в себя, только тогда, когда оказался на лавочке под большим ореховым деревом. Сердце бешено колотилось, хвост сотрясала мелкая дрожь.

«Надо успокоиться, – внушал себе Кирилл, – у нас кошачьих очень маленькое сердце, и его надо беречь. Мне нельзя так нервничать… а воробей не соврал, здесь, действительно великолепно, поют птички, зеленеет травка, всё прекрасно, но почему так грустно? Бедный, я бедный. За что спрашивается, Соня так поступила со мной?! Это всё смартфон! Удивительно подлая штука! Эх, вы Лёша, да Вика, нашли, что дарить! Заберите его и не давайте, пока девчонка не поумнеет!»

От печальных мыслей кот чуть не заплакал. Но распускать нюни ему не дали.

– Гав, гав, чую, он где-то здесь! – услышал он громкий лай.

– Гав, гав, прячется от нас! Я увидел! Сидит, на скамейке, как король на именинах!

Цикорий и Шалфей с лаем ринулись к лавочке. Кирилл запрыгнул на дерево и, испуганно мяукая, стал карабкаться вверх. Псы окружили орех. Цикорий запрыгнул на скамейку, встал на задние лапы и, поставив передние на ствол, залаял.

– Гав, гав! Котам в парке не положено гулять одним! Спускайся!

Глянув вниз, Кирилл увидел ужасную зубастую пасть, в которую, казалось, он мог бы легко поместиться вместе с хвостом. Шерсть на кошачьей холке вздыбилась, глаза вылезли из орбит, и он полез выше.

– Да, что с него взять, – прорычал Шалфей, – с такого трусливого. Найдём ещё какого-нибудь мышелова. Ни первый и ни последний

– Нам хоть бы что-нибудь  перекусить. Двинули к санаторию «Жемчужина», там, в столовке, сейчас ужин заканчивается, может, кто и вынесет куриное крылышко, или полкотлетки, – облизнулся Цикорий.

– А, может, посудомойка Маша нам, что-нибудь подкинет. Сегодня, кажется её смена, Даже, когда ничего нет, она по кусочку хлеба, да вынесет, – гавкнул Шалфей.

– Кусок хлеба – тоже ничего, если Маша его хорошенько обмакнёт в подливе, – согласился Цикорий.

Псы, на прощанье ещё раз облаяв кота, затихшего на ветке почти у самой верхушки, растворились в кустарнике.

Кирилл посмотрел на землю, и у него помутилось в глазах. Развернувшись головой вниз, он попробовал спуститься до следующей ветки, но когти его скользили по коре, лапы разъезжались. Не могло быть и речи о том, чтобы выбраться из этой ловушки самому.

10 СМЫЛСЯ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ  
Родители сбились с ног, но Кирилла нигде не было, никто из соседей его не видел.
            – Может, он пошёл в парк? – Предположила мама.

– Какой парк, о чём ты говоришь?! – Возмутился Алексей Петрович. – Он на детской площадке с перепуга дочь так изодрал, будто у него не кошачьи, а медвежьи когти. Ручаюсь, что в парк он и носа не сунет.

– Позвони в полицию, пусть поищут.

– Им там делать больше нечего, только за котами по городу носиться!

– Не за котами, а за нашим котиком. Позвони, ты же не последний человек в городе, а заведующий аптекой, к тебе, небось, все, включая их главного начальника, за лекарствами являются. Теперь тебе потребовалась их помощь.

– Причём здесь лекарства?! Полиция занимается преступниками, а не котами, а наш, как я понимаю, преступлений не совершал.

– Как это не совершал?! Он кресло твоё изодрал!

– Так что же его за это в международный розыск объявлять?!

– Хотя бы и так! – Взвизгнула Виктория и заплакала. – Что же нам делать?! Что же нам делать, Лёша?!

Муж погладил её по голове.

– Успокойся, дорогая, ничего с Кириллом не случится. Или ночью сам прибежит, или утром найдётся.

А зря, всё-таки Алексей Петрович не позвонил в полицию, там, как раз знали, где находится Кирилл: конный полицейский дозор, объезжая перед закатом парковые аллеи, сквозь шуршание гравия под копытами, услышал жалобное мяуканье.

– А это, что ещё там такое?! Стоп! – Приказал старший наряда сержант Костин, и лошади остановились.

– А вон, кот на дерево залез, а спуститься не может, – ефрейтор Ермолин указал пальцем.

– Не порядок. Он своим мяуканьем отдыхающих беспокоит, они к нам на курорт приехали минеральную воду пить, ванны там разные принимать, а не кошачьи жалобы выслушивать.

 – И что теперь мы должны делать?

– Позвони в отделение, пусть свяжутся с пожарными, те с лестницей подкатят и снимут.

– Ну и что? – Спросил Костин, когда Ермолин выключил телефон.

– Да, ничего, – ответил тот, пряча мобильник в карман, – ночью пожарники не приедут, а с утра технику пришлют.

Однако когда в семь часов пятнадцать минут следующего дня красный пожарный автомобиль, надрывно ревя и тяжело фыркая, подрулил к ореху, кота там не оказалось.

– Ребята, – позвонил старший пожарный в отделение полиции, – мы с лестницей подъехали, а вашего верхолаза и след простыл.

– Не может быть. Вы, наверное, не всё хорошо осмотрели, а он затаился в ветвях и посмеивается.

– Исключено.

– Куда же он делся?

– Нам не докладывал. Наверное, как-то умудрился сползти и смылся в неизвестном направлении…

11 КАК СКЛЕИТЬ СОБАЧИЙ ХВОСТ?

            Грустно и тихо было в доме аптекаря и художницы. Соня лежала на диване, уставившись в экран смартфона, Алексей Петрович беспокойными шагами мерил гостиную, Виктория пробовала рисовать, но кисти валились из рук.

            Легли поздно, тем не менее, Алексей долго не мог заснуть, а когда это удалось, ему приснилось, будто он сдавал назад на автомобиле, однако услышал шум, остановился и вышел: у заднего бампера орали, размахивали руками с десяток человек. Двое со смартфонами фотографировали.

– Что случилось?

– «Что случилось, что случилось», – он ещё спрашивает, – послышались злые голоса, – ты отдавил хвост любимой собаке Епифана Григорьевича!

– Как?! Не может быть! Я ничего не слышал!

– Видите ли, он ничего не слышал! А это что?! – Раздались крики из толпы.

Тут же подтащили отчаянно размахивающего половинкой хвоста Шалфея. Вторую половинку песьего хвоста несла на расписном подносе девушка в венке из ромашек и в мини юбке.

– Искалечил уважаемого пса! Нужны деньги на лечение, гони монету!

Алексей Петрович порылся в кошельке – ни копейки! Мурашки побежали у него по коже.

– Зачем деньги?! – Крикнул он. – Везите в больницу, хирург Иван Андреевич сошьёт хвост, я пришлю бинты и зелёнку бесплатно!

– Подавись ты своим хирургом и зелёнкой! – Откуда-то появился Епифан. Он был в соломенной шляпе и чёрной рубахе. – Я потомственный целитель, маг и колдун в десятом поколении! – Стучал он себя кулаком по груди. – Срастить собачий хвост для меня – раз плюнуть!

Девушка с подносом присела на одно колено, лекарь взял обрубок, приложил к остатку хвоста, плюнул на то место, где должно было состояться воссоединение, и сказал:

– Чих пых, готово!

– Ух, ты! – Выдохнула толпа.

Епифан победно воздел руки вверх. Кончик хвоста выгнулся вправо, влево… и отвалился.

Толпа разочаровано вздохнула.

– Всё пропало! Как жаль! – Тявкнул Шалфей и заплакал.

Алексей открыл глаза, сел на кровати и огляделся: ни толпы, ни Епифана, ни Шалфея.

Беспокойно заворочалась Виктория и повторила за псом:

– Всё пропало! Как жаль!

– Вика! Что с тобой?!

– Какой ужасный кошмар! – Сказала женщина слабым голосом.

Оказывается, ей привиделось, что она рисовала, и получалось хорошо, как никогда. Алое, всё в лазориках поле сливалось на горизонте с голубым небосводом. Лепестки цветов были такими сочными и яркими, красивее, чем в жизни. Но, когда Вика подняла кисть, чтобы нанести несколько новых мазков, небо на полотне вдруг потемнело, покрылось мрачными тучами, сизый смерч пронёсся над полем, втянул в себя цветы и луговые травы, смял, изорвал, смешал их с пылью и выбросил на землю в виде чёрного вороньего гнезда.

– Какой кошмар! – Повторила Виктория. – Лёша, я волнуюсь за нашего котика.

12 СОБАКИ – НЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Кирилл, лёжа на ветке, не сомкнул глаз. Тёмная и тёплая ночь была полна звуков. В кустах под деревом шуршали и тяжко вздыхали какие-то неизвестные звери, где-то ухали страшные ночные птицы. Под утро, когда там, за дальними горами образовалась красная полоска, налетел свежий ветерок. Он зашелестел листьями орешника, взъерошил кошачью шёрстку. Стало прохладно и зябко.

 «Не дай бог, простужусь, – забеспокоился Кирилл, – поднимется температура, от слабости не смогу удержаться на ветке, свалюсь, и ни Соня, ни её родители не узнают, как я погиб».

Когда первые лучи взошедшего солнышка, согрели кота и развеяли ночные страхи, на смену им пришли другие заботы.

«Что же я буду кушать?» – Подумал Кирилл, и услышал знакомый лай, в парк возвратились Цикорий и Шалфей.

Баскервили хорошо поужинали вчера в санатории «Жемчужина», а, когда сытые и довольные, собирались уходить, добрая посудомойка Маша, вывалила перед их носами целую кастрюлю свиных, бараньих и куриных косточек. Собаки вежливо понюхали свалившееся на них богатство. Цикорий деликатно съел одно отварное куриное крылышко, Шалфей только лизнул косточку, завилял хвостом, заглянул Маше в глаза, будто желая сказать: «Рады бы съесть, но некуда. Ты же не хочешь, чтобы нам стало плохо от переедания?!»

– Ребята, – сказала строго женщина, правой рукой удерживая пустую кастрюлю, а левую вытирая о фартук, – эти кости я пять дней накапливала в холодильнике, потому что с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Вам мой совет, чтобы на две недели не класть зубы на полку, закопайте это на чёрный день.

Собаки переносили кости и зарыли на склоне овражка, отделяющего парк от железной дороги. Что это такое «чёрный день» и, когда он придёт, они не знали и потому, проснувшись, решили не ждать его наступления.

– Зачем откладывать кости на завтра, если их можно съесть сегодня, – сказал, потягиваясь, Шалфей, Цикорий с ним согласился, и пара трусцой направилась в парк.

Когда они пробегали мимо высокого ореха, Шалфей поднял голову, и его пасть сама собой открылась от удивления:

– Слушай, а кот, которого мы вчера гоняли, до сих пор сидит на дереве.

– Не может быть! Где?

– Вон там, на ветке прячется, – Шалфей показал лапой наверх. – Эй, друг, ты чего там хочешь высидеть?

Кирилл посмотрел на псов и мяукнул обиженно:

– Сами же загнали и ещё спрашиваете. Вчера вы, как с цепи сорвались, злые такие… я думал, разорвёте.

Цикорий запрыгнул на скамейку, задрал морду кверху и пролаял:

– Нет, мы совсем не злые, просто нервные, когда голодные. Тебе ничего плохого делать не собирались. Припугнули чуть-чуть, шутки ради. Совсем не думали, что ты всю ночь там просидишь. Слазь, не бойся. Мы чего вчера за тобой бегали?! Не думай плохого. Нашему хозяину срочно понадобился кот, вот мы и хотели тебя пристроить. В одном дворе будем жить, станешь нашим младшим братишкой. Охранять и беречь тебя будем.

– Я не могу спуститься с такой высоты. Страшно. Снимите меня.

Шалфей отрицательно замотал головой.

– Мы – собаки, а не обезьяны. По деревьям не лазим.

Цикорий почесал задней лапой за ухом и пролаял:

– Смотри, Юрка!

– Где?

– Вон, там, за кустами. Сейчас я его пригоню.

По соседней тропинке с удочкой и ведёрком с червями спешил на речку пятиклассник Юрка. Цикорий с громким лаем бросился ему наперерез.

– Ты чего?! – Изумился мальчик. – У меня с собой ничего нет. Вот, наловлю рыбы и специально для вас, Баскервилей, испеку на костре пару карасей. Тогда милости просим. А сейчас пусто, – Юрка для убедительности вывернул карманы, – понимаешь, пусто.

Пёс запрыгал перед мальчиком, не давая ему пройти.

– Цик, ты с ума сошёл! – Разозлился Юрка. – Я из-за тебя могу на утренний клёв опоздать.

Но Цикорий схватил рыбака зубами за штанину и потащил к ореху.

Через минуту удочка и ведёрко уже стояли на скамейке, а Юрка, посапывая, карабкался по стволу дерева.

– С какого перепугу, ты, парень, здесь оказался?! – Выговаривал он Кириллу, укладывая того к себе за пазуху. – Я из-за тебя на клёв опаздываю. Скажи спасибо Баскервилям, а то куковать бы тебе здесь до скончания века.

13 МЫШИНАЯ ВАКХАНАЛИЯ
В старом сарае было уютно и тепло. Солнечные лучи, пробиваясь через щелистые стены, светлыми полосками ложились на земляные полы. Кирилл сидел в позе египетского сфинкса и, не мигая, смотрел на Епифана, толстый палец которого назидательно прыгал перед кошачьим носом.

– Намотай себе на ус, Ятрыш, – так, следуя заведённой им традиции, назвал кота Епифан, – вот в этой котомке семена ятрышника, – старик взял со скамейки полотняный мешочек с чёрной латкой на боку, привстал на цыпочки, пыхтя и отдуваясь, подвесил сокровище на шнурке. – А здесь, – дедов посох коснулся болтающейся под потолком связки продолговатых клубней, – целебные корни. Храни пуще зеницы ока!

После чего из кармана штанов был извлечен ржаной, тронутый плесенью сухарь, помещён в старую консервную банку и был залит молоком из пакета.

– Знай, харч я ставлю тебе только для начала, дальше сам снабжайся. Хвостатых супостатов здесь пруд пруди, а твоя задача, чтобы не осталось ни одного. Я тебе всё сказал! Действуй! – И скрипучая дверь затворилась за клетчатой рубахой Епифана.

– Цикорий, Шалфей! Где вы скрываетесь бездельники?! – Послышался его крик во дворе. – Глядите у меня, три шкуры спущу, если кот, которого вы привели, окажется никудышным!

Кириллу после ночи, проведённой на дереве, хотелось больше спать, чем есть. К тому же молоко, как мы знаем, он не любил. Кот свернулся клубком около баночки. Ноздри щекотал какой-то незнакомый острый запах, который, однако, не помешал ему уснуть.

Пробудился Кирилл от какого-то попискивания и шуршания. Насторожил уши, открыл один глаз, затем второй. Под стеной около норки стояло на двух лапках маленькое ушастое существо с длинным хвостом. Кирилл приподнялся.

– Эй, парень, – запищало существо, – ты, я смотрю, к молочку равнодушен, а нам неплохо было бы подкрепиться. Ты, не против?!

– Не против. А кто ты?

– Я тот, которого Епифан называет хвостатым супостатом. А по имени я – Дустик… нас здесь много, а питания не хватает, у жадного старика не больно-то разживёшься. Ну, как, договорились?

– Нет проблем, пожалуйста.

– Слушай, друг, ты только отойди от банки. Нам взрослым – ничего, а детишки побаиваются.

Кирилл прилёг в уголке. Дустик пискнул и пару десятков серых хвостатых существ, выбравшись из щелей и нор, сгрудились вокруг банки. Они пили молоко, пищали, пританцовывали от радости и смеялись. Дустик, наевшись, первым отвалился от банки. Погладил полный живот и закричал:

– А теперь – гуляем!

Тут же посередине сарая оказался ржавый, перевёрнутый вверх дном жестяной таз, и пятеро хвостатых запрыгали на нём, выбивая ритмичные звуки.

«Орай-да-райда, орай-да-райда

Орай-да-райда, орай-да…» – запели остальные в такт ударному инструменту.

– Друг, поддай жару, зажигай! Мяукни, для адреналина! – Завопил Дустик.

– Мяу-у! – Издал вопль Кирилл, и тут началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Мыши, а это, конечно были они, прыгали, кувыркались, кидались в присядку и, обняв друг друга за плечи, выплясывали парами и тройками.

Разгул поднялся к своему апогею. Один разгулявшийся мышонок взобрался на балку, перегрыз шнурок и леску. Полотняный мешок с семенами ятрышника и связка исключительно полезных клубней упали вниз, и тут же были растерзаны разбушевавшейся тусовкой.

Кошачье мяуканье, странные стуки и мышиные писки, доносящиеся из сарая, обеспокоили Епифана.

– Уж не напали ли мыши на кота? Он один, а их много. Сейчас я этих супостатов поставлю на место.

Лекарь подкрался к сараю, заглянул в щель, и волосы у старика встали дыбом. На виду у Ятрыша, сидевшего в углу сарая, потерявшие всякий стыд и страх мыши отплясывали, кто во что горазд, кавказскую лезгинку, греческий сиртаки и украинский гопак. Один молодой, со щегольски подстриженными усиками мышонок крутил брейк-данс, поднимая вокруг себя облака пыли, пять грызунов отбивали ритм на днище тазика. Но больше всего взбесили Епифана самые хитрые «супостаты», которые, приплясывая, не забывали грызть целебные клубни или, набив щёки, растаскивали семена по норкам. При этом кот, приставленный охранять богатство, вместо того, чтобы пресечь эту разнузданную вакханалию, поощрительно мяукал.

Дверь с треском распахнулась, посох, брошенный рассерженной рукой, ударился о стену. Мыши тут же рассеялись по щелям и норам, будто их и не было. О развязном кутеже напоминал только ржавый таз, перевёрнутый вверх дном, изодранный полотняный мешок, рассыпанные по земляному полу семена и погрызенные лечебные клубни. Кот сидел около этого невиданного безобразия и жёлтыми, бесстыжими глазами, не мигая, пялился на Епифана.

– Паразит, тунеядец, трутень, ирод царя небесного, идол поганый! – Орал старик все известные ему оскорбительные слова. – Для чего я тебя сюда поселил, для чего молоком отпаивал?! Брысь! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Когда пушистый хвост удирающего Кирилла последний раз прощально мелькнул на заборе, гнев старика обрушился на Цикория и Шалфея. Псы, обруганные лиходеями, бессовестными прихлебателями, паршивцами и окаянными душегубами, были с позором изгнаны со двора.

14 БОЙ С БЕЛЫМИ МЫШАМИ
Перед выходом на работу Алексей зашёл в комнату дочери, та спала, беспокойно ворочаясь и бормоча сквозь сон что-то невнятное. Рядом с подушкой лежал смартфон. Отец переложил устройство на столик. Соня повернулась на правый бок, перестала дёргаться и мирно засопела.

– Вот так-то лучше, – сказал Алексей и, поправив одеяло, вышел.

В эту ночь Соня была поглощена игрой, в которой бесстрашная воительница в железном шлеме и с острым копьём расправляется с врагами, а когда смартфон выпал из Сониных ослабевших ладошек, вновь заявилась серая колдунья, как всегда с Паулиной.

– Кем ты сегодня хочешь быть, прекрасная королева? – Спросила Доротея.

Паулина подтявкнула:

– Кем? Кем?

– Хочу быть бесстрашной предводительницей, чтобы меня все боялись.

Доротея трижды ударила в ладоши, явился Кинк.

– Сделай, как королева пожелала.

Тотчас же Соня очутилась на большой площади, запруженной мышами. Они были в тяжёлых доспехах, стальных шлемах, с мечами и копьями.

– Бесстрашная предводительница! – Доложил министр,  на бриллинтовых орденах которого заиграли кровавые отблески. – Как вы изволили пожелать, мы идём войной на королевство белых мышей. Войско готово, только прикажите, и ваши верные солдаты сметут неприятеля!

– Я хотела побеждать врагов, но я не имела в виду белых мышей.

Надо сказать, что Соня лично не испытывала враждебных чувств к мышам белого цвета. У её лучшей подруги Кристины, которая жила на той же Парковой в четвёртом от угла доме, была белая мышь Зина. Иногда, заходя в гости, Соня играла с доброй и забавной мышкой. Кристина по случаю прихода гостьи повязывала на голову своей питомице малиновый платочек.

– О, бесстрашная королева, для нас белые мыши – враги, которых надо уничтожить!

Появилась зелёная ящерица с серебряными стременами и красным кожаным седлом на спине.

– Усаживайтесь, моя королева, – Кинк показал блестящим клинком на оседланную ящерицу, – и флаг вам в руки!

Соня вскочила в седло, на ветру затрепетало серое знамя с портретом Доротеи. Ящерица, извиваясь и перебирая лапами, двинулась вперёд, серые полки, выставив пики, за ней.

Белых мышей оказалось не так много. Они были плохо вооружены и не умели обороняться.

– Вперёд серые храбрецы! – командовал Кинк. – Именем славной королевы Софии сомнём неприятеля.

Во вражеских рядах началась паника, они смешались и, поспешно отступая, сгрудились вокруг белой мышки в малиновом платочке.

– Это же Зина! Я узнала её! Это Зина, Зина, Зина! – Закричала Соня и замахала свободной рукой.

Серое знамя наклонилось, и портрет Доротеи оказался прямо перед Сониными глазами. Выражение лица колдуньи было свирепым:

– Убей её! И ты станешь первой королевой сразу двух мышиных царств!

– Я не могу, – взмолилась Соня, – я с ней игралась, и она не сделала мне ничего плохого.

– Убей! – Не унималась Доротея. – Ты игралась с ней там, в другом мире, и не была королевой, а теперь ты королева. Убей!

В руке у девочки оказалась острая сабля. Ящерица, смяв ряды белых мышей, подвезла Соню прямо к мышке в малиновом платочке и прошипела:

– Руби ей голову!

В тот самый момент, когда Соня взмахнула саблей, на высоком холме показался Кинк.

– Аптекарь явился! – Истошно запищал он. – Спасайся, кто может! – И, лишившись фрака и орденов, министр по особым поручениям исчез в норке.

Пропала Зинаида, исчезли белые неприятели, разбежалось войско мышей серых.

– Это Аптекарь влез! Он помешал разгромить врага! Я сделаю так, чтобы он исчез из дома, и т-сс-с, – Доротея приложила палец к губам, – о том, что видела, никому ни слова.

15 КОТ – НЕ БЕЛКА
Кирилл и Баскервили неплохо перекусили запасами, запрятанными «на чёрный день». Бабочка села на ромашку, кот попытался её поймать, но попал лапкой по цветочному стебельку, а белокрылая перелетела на одуванчик. Эта неудача настроения не испортила. От сытости и тепла, разлившемуся по телу, стало совсем хорошо. Кот перевернулся на спинку и, довольно урча, стал кататься по траве, воображая, что играет с бабочкой.

 Хорошо стало всем. Но, когда Цикорий, положив голову на траву, уже не от голода, а из удовольствия, догрызал последнее баранье рёбрышко, у Шалфея возник вопрос, который его сильно озаботил: что делать с котом дальше? Говорят, волка ноги кормят, но ноги кормят не только серых ночных хищников, двум псам, чтобы добыть пропитание, нужно было обегать полгорода, и не всегда им везло, случались и деньки, когда приходилось засыпать с урчащими от голода животами. В добывании хлеба насущного Кирилл – не помощник, а в парке его одного оставлять нельзя – пропадёт. Можно было бы попытаться пристроить названного братишку где-нибудь в подсобных помещениях «Жемчужины», но Маша ушла в отпуск, а без её поддержки проживание там кота невозможно.

Тем временем погода стала меняться. Облака на небе сгустились, потемнели, закрыли солнце, и в разгар дня наступили сумерки.

Шалфей толкнул Цикория

– Брось ты, в конце концов, эту косточку, посмотри, гроза надвигается. Надо серьёзно поговорить, отойдём в сторонку.

Цикорий, выслушав друга, вначале по своему обыкновению почесал задней ногой за ухом, а потом прогавкал:

– А что тут мудрить?! Пусть живёт с нами, найдём где-нибудь дупло, разместим и будем по очереди охранять.

Шалфей возразил.

– Кирилл – кот, а не белка. Он в дупло не полезет.

Задняя нога Цикория опять оказалась за правым ухом, пёс, подумав немного, сказал:

– Что там городить, насчёт жилплощади. Сейчас лето, можно спать и без крыши над головой. До холодов ещё далеко… а там жизнь что-нибудь подскажет. Кормёжку возьмём на себя. Без Маши придётся трудновато, но с голоду не помрём. У нас целая улица добрых людей, сдохнуть не дадут. По лапам?!

 В момент, когда Шалфей открытой лапой ударил по лапе Цикория, уши Кирилла уловили странный шум, какое-то шипение, треск и стук одновременно. Шум рос, ширился, превратился в грохот, который заполонил всё пространство. Кот вскочил, хвост его встал торчком, шерсть вздыбилась. Кирилл оглянулся по сторонам, друзей не было видно. Грохот перерос в рёв, земля задрожала, а тут ещё почерневшее небо разрезала ослепительная ломаная полоса, и по парку раскатился такой грохот, будто обрушилась горная вершина. Дрожь пробежала по кошачьему позвоночнику, сердце заколотилось, как в лихорадке, и лапы сами понесли кота прочь.

– Эй, Кирилл, ты где? – Пролаял Шалфей, когда псы вернулись на прежнее место.

– Кирилл, Кирилл! – Громко позвал Цикорий.

– Это мы безмозглые, – постучал себя по лбу Шалфей, – оставили его одного около железнодорожного полотна, а тут поезд, да ещё гроза. Он испугался и убежал.

– Кирилл, Кирилл! – Изо всех сил залаяли псы, но хриплые голоса их потонули в шуме начавшегося ливня.

16 КРИСТИНА ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Летняя гроза быстро закончилась. Тучи ушли на запад, небо опять засияло голубизной. О прошедшем ливне напоминали лишь мокрые крыши домов, лужи на тротуарах, да капли росы на листьях деревьев и на траве.

– Соня, оторвись от смартфона, к тебе Кристина пришла, – мама открыла дверь и в дом вошла девочка с голубыми глазами и русой косичкой.

Сонина встрёпанная голова высунулась из детской.

– Ну, говори быстро, зачем пришла.

Гостья удивлённо посмотрела по сторонам, обычно, заслышав её голос, Кирилл выскакивал навстречу, тёрся об коленки и заглядывал в лицо. На этот раз его не было видно.

– А где же Кирюша? – Кристина достала из рюкзачка пакетик с кусочком козьего сыра, который так обожал приветливый котик.

– Забирай обратно свой сыр, я его выгнала.

– Как?! Зачем?!

– Вот, буду я тебе всё рассказывать. Надоел, я его и выгнала.

– Как же он будет жить один?! Ты мне хотя бы сказала заранее, я бы пристроила Кирюшу у себя.

– У тебя там Зинка. Коты не могут уживаться в одном доме с мышами, тем более белыми. Он бы её сожрал в первый же день и не извинился.

– Кирюша очень ласковый, он не способен на такую подлость. Без котика у тебя скучно. Слушай, пойдём ко мне, ты так давно к нам не заходила, мама про тебя спрашивала, Зина соскучилась и очень ждёт тебя.

Соня на минутку задумалась. Перед глазами встали виденные в недавнем сне сцены битвы серых мышей с белыми, когда она чуть не зарубила Зину. Девочка, будто наяву увидела злые глаза Доротеи, и услышала злобные слова: «Убей её!»

– Нет, не пойду.

– Почему же?!

– Терпеть не могу белых мышей, и ты мне надоела тоже, нечего тебе сюда таскаться.

17 КОШАЧИЙ КОЛЛЕКТИВ
            Как только ливень прекратился, промокшие с головы до пят Шалфей и Цикорий ринулись на поиски, но дождевые струи смыли запах кошачьих следов.

            – От такого ливня, небось, ни одной сухой шерстинки на Кирилле не осталось. – Чего доброго, воспаление лёгких схватит! – обеспокоенно потряс ушами Шалфей.

            Но он ошибался. Воспаление лёгких беглецу не грозило. Он успел укрыться от страшного ливня под мохнатой, раскидистой елью, где, несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, было тепло и сухо. Кошачья шкурка быстро подсохла и, когда гроза прошла, он выбрался из-под тёмных еловых лап и вернулся к месту, где расстался с Шалфеем и Цикорием, но там уже и след их простыл. В безуспешных поисках Кирилла псы исколесили весь парк и теперь ленивой трусцой бежали по улице.

            – Как сквозь землю провалился, – с досадой прогавкал Шалфей.

– Может, подобрала какая-нибудь сердобольная старушка? Есть бабушки, которые поселяют у себя по десятку котов и кошек, – отозвался Цикорий.

Шалфей засомневался.

– Ни за что не поверю! Десять котов кого угодно с ума сведут!

Как здорово в Старом парке после грозы! Кирилл вдыхал живительный, насыщенный озоном воздух и думал, как он мог жить, носа не высовывая из помещения. Но воздух воздухом, а по росистым парковым тропинкам особо не разгуляешься: лапки мокнут, с кустов холодные капли падают. Кот выбрался на центральную аллею и услышал шуршание гравия и ритмичное постукивание: навстречу ему шли женщина и мужчина. Это совершали «скандинавскую прогулку» директор городского архива Борис Иванович и его жена бухгалтер кинотеатра «Дружба» Екатерина Павловна.

– Смотри, какой замечательный котик! – Борис Иванович показал палкой на Кирилла. – И он домашний, видишь, нас совсем не боится.

– Что за чудо! –Удивилась женщина. – Такой ливень прошёл, а он совсем сухой. А хвостик, какая прелесть! У нас девять котиков и ни у одного нет такого роскошного хвоста. Но он же пропадёт один в парке, давай возьмём, какая разница, девять или десять. Подержим у себя, а, если найдётся владелец, возвратим.

– А как назовём?

– У нас есть Барон, Принц, Ириска, Мулата, Яша, Тимофей, Жиган, Нюша, Кузя, а вот назвать самым простым и распространённым именем не додумались. У него наверняка есть своя кличка, но у нас пусть будет Васей.

– Вася, так Вася, – согласился муж, – лишь бы в коллектив вписался.

А кошачий коллектив в квартире супругов, проживающих на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, собрался интересный.

Вернувшуюся с прогулки хозяйку встретил в прихожей сибирский лохматый кот Барон, который мяукнул и потёрся об ноги Екатерины Павловны. Из тёмных углов, из-под стульев повыскакивали другие коты и кошки самых разнообразных мастей, которые сгрудились на её пути.

– Друзья, дайте же мне пройти! – Попросила Екатерина Павловна, и, когда коты расступились, добавила. – Мы с Борисом Ивановичем приготовили для вас сюрприз. Боря, заводи.

Её муж поставил в угол палки, и пропустил вперед себя Кирилла.

– Вот вам новый друг. Этого симпатичного котика мы нашли в парке и назвали Василием. Познакомьтесь. И, пожалуйста, без драк и скандалов. Мы с Екатериной Павловной этого не потерпим. Старожилы, уважайте новичка. А ты, Барон, как староста, присмотри, пожалуйста, чтобы знакомство прошло мирно.

В знак того, что понял, сибирский кот наклонил большую мохнатую голову.

– А на ужин будет отварная индейка, – провозгласила женщина и распорядилась, – просьба каждому занять место около своей посуды.

Новичку была выдана голубая пластиковая чашка. Ужин Кириллу понравился.

 – У вас здесь неплохо, – сказал он, устраиваясь на сон на коврике, который Борис Иванович постелил рядом с ковриком рыжего Тимофея.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил тот и добавил, – можешь называть меня просто Тима.

Утром, разложив в каждую кошачью чашку по три маленькие котлетки, Борис Иванович и Екатерина Паловна ушли на работу. Еда распространила по квартире вкусный запах, но никто за неё почему-то не принимался. Кирилл, лизнул, было, котлетку, но его толкнул в бок Тимофей:

– Не торопись.

Из хозяйской спальни вывалил Барон. На его толстой шее был повязан синий шарф, на голове набекрень водружена кепка. За старостой следовала Мулата. Барон, не спеша, в развалку подошёл к Кирилловой чашке и сожрал верхнюю котлету, половину другой откусила его подруга.

– Что вы делаете?! – Возмутился Кирилл. – Это мой завтрак!

– Значит, так Вася, – сурово нахмурил брови Барон, – имей в виду, что ты мне не понравился ещё тогда, на детской площадке.

– Я не Вася, я Кирилл!

– Это ты там был Кирилл, а раз хозяин назвал тебя Васей, значит, будешь Васей. И ты слышал, здесь я староста и я решаю, сколько тебе оставить на завтрак.

– Да, здесь он решает, – Мулата выгнула шоколадную спинку и потянулась.

Из-под стула вылез худой, чёрно-белый кот с покусанным правым ухом, и, ссутулив спину, направился к голубой чашке. Кирилл попытался защитить еду, но корноухий выкатил глаза, злобно зашипел и выудил из Кирилловой посуды недоеденную Мулатой котлету. .

– Вы не имеете права! – Возмутился Кирилл.

Его обидчик выпустил когти и угрожающе поднял лапу.

– Жиган, не дёргайся, ещё успеешь, – Барон презрительно сощурил зелёные глаза, окинул взглядом котов, застывших около своих посудин, и приказал, – от каждого в мою красную чашку по котлете.

– А мне, – пискнула Мулата.

– С тобой я поделюсь.

Остальные коты униженно сделали то, что от них требовалось.

– Можете, есть, – разрешил Барон, когда его чашка наполнилась с верхом.

Старожилы, давясь, стали поглощать котлеты. Кирилл тоже, сунул морду в чашку, но его остановил строгий окрик:

– Пусть все едят, а ты, Вася, не торопись, расскажи-ка лучше, откуда ты взялся на нашу голову такой красивый.

– Я жил вначале у Лидии Васильевны на улице Нагорной. Она меня никуда не выпускала из дома. Но у неё появилась аллергия на кошачью шерсть, и меня взял Алексей Петрович… у него жена Вика и дочь Соня… у них я тоже не выходил из дома… тогда на детской площадке, когда мы с вами увиделись, был мой первый выход… потом собаки Шалфей и Цикорий привели к Епифану, но он меня выгнал, – сбивчиво начал Кирилл.

– А-а-п-чхи! – Громко чихнул Барон, потряс головой и отёр губы концом шарфа. – От тебя один вред. Никогда раньше не чихал после завтрака, и вот на тебе! Кажется, аллергия на твою шерсть от старухи Лидии перешла ко мне. А теперь скажи откровенно, ты хоть раз мышь видел?

– Конечно, мы с Соней играли…

– Девчонка играла с тобой и с мышью?! Не верю! – Мулата облизнула губы. – А какая она из себя, эта мышь?

– Ну, какая, какая… самая обыкновенная… из газеты такая, шуршит, когда дёргать за ниточку.

Такой ответ очень развеселил присутствующих.

– Ой, держите меня, не могу! – фыркнула, давясь смехом, Мулата.

У Барона рот растянулся до ушей.

– И это чучело, которое не знает, что такое мышь, смеет именоваться котом?!

Тут захихикала вся кампания, а чёрный кот Принц, чтобы показать, как ему смешно, даже стал кататься по полу, держась за живот.

Тимофей не смеялся, он подошёл к Кириллу и шепнул.

– Зря ты им всё рассказал. Они теперь тебя затюкают.

– А что? Что я такого сказал?!

– Ты бы у меня спросил сначала про мышь, а потом с Бароном откровенничал.

Общему веселью не поддался и Жиган. Он стоял в сторонке возле стула, и когда смех несколько стих, заключил мрачно:

– Ты не кот, ты Вася Комнатный.

– Очень правильно, – поддержал его Барон, – Комнатный, ты и есть Комнатный. Будешь у меня на побегушках, а если, взъерепенишься, быстро приведу в порядок. Ну, ладно, чтоб здесь было всё в ажуре! – При этих словах он посмотрел на Мулату, та, стрельнув синими глазами, зловеще оскалила белые зубы. – А мне пришла пора почудить в городке.

Бейсболка и шарф оказались на полу, староста запрыгнул на диван, затем на шкаф, открыл лапой форточку, перелез на рябину, что росла под окном, и был таков. Для других этот канал выхода на свободу тут же был перекрыт: Жиган занял позицию на шкафу, Мулата растянулась на диване.

– Не знаю, что там произошло у вас на детской площадке, – сказал Тимофей, когда они с Кириллом забрели в хозяйскую спальню, – но Барон тебя невзлюбил и не успокоится, пока не изведёт совсем. А что ты можешь сделать? Ты ведь, действительно, комнатный и ни к чему не приспособленный. Беги отсюда, как можно скорее, хоть к Лидии, хоть к этой своей Соне.

– К старухе нельзя, она добрая, но у неё аллергия, а к Соньке я не пойду, она поступила со мной плохо. Сам-то ты, что не бежишь?

– Почему не бегу? – Задал сам себе вопрос Тимофей и тут же ответил. – Бежать мне некуда, потому и не бегу.

– А что хозяева – плохие люди?

– Нет, они не то, чтобы плохие, они глупые. Кормят, поят, гулять по вечерам позволяют, и думают, что мы должны быть счастливы. Но, когда их нет дома, Барон с Мулатой и Жиганом творят, что хотят.

– А как остальные?

– А что остальные?! Боятся и терпят. Принц, тот, вообще на брюхе перед Бароном готов ползать, лишь бы его не задевали. Яшка, Кузя и Нюша – ни мясо, ни рыба: им одно, хозяева кормят, и ладно. Ириска ещё ничего, но она пока что слишком молода, почти котёнок.

– Понял, но, как же мне отсюда улизнуть?

– Лучше всего на прогулке. Нас по вечерам выпускают во двор. Шайка следит, чтобы ни один не смылся. Но бежать другим, как и мне, некуда, поэтому никто даже и не пытался. Я покажу доску в заборе, которая на одном гвозде. Её подвинул, и лаз открыт. Жигану устрою скандал, отвлеку тем самым Барона с Мулатой, а ты не зевай, юркни в эту щель – и на свободе.

– Тима, отлично! – Кирилл коснулся плеча друга. – Сегодня же сделаем.

18 НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА
Алексей позвонил жене из аптеки в момент, когда та, сидя на стуле, разглядывала недописанную картину.

– Вика, срочно выезжаю в командировку с делегацией.

– Как? Ведь ты мне ничего не говорил!

– Ничего не говорил, а сейчас говорю, – в решительные минуты в голосе Алексея преобладали решительные ноты. – Куда, куда лечу? В Хабаровск… дня на три… обмен опытом по применению сибирских лекарственных растений. Эдуард Степанович заболел, и меня неожиданно включили в состав, позвонили вот только что… перекусывать? Ты что, смеёшься?! Сумку с вещами подхвачу, и на вокзал. Оттуда электричкой до аэропорта.

Виктория забегала по комнатам.

– Соня, Соня!

– Ну, что тебе ещё?! – недовольно отозвалась дочь, занятая смартфоном.

– Папа в Хабаровск улетает!

В другое время, скажем, месяц назад, такая новость вызвала бы у девочки бурную реакцию. Ей с одной стороны было бы грустно расставаться, а с другой – интересно, куда и зачем отправляется папа, и что это за Хабаровск такой, куда надо лететь на самолёте. Но сейчас ей было совершенно всё равно, только досадно, что её оторвали от игры, в которой одни изрыгающие огонь страшные драконы, побеждали других тоже огнедышащих и не менее страшных. А срочный отъезд отца не был для неё такой уж неожиданностью. Доротея ведь обещала сделать так, чтобы «Аптекарь», как она прозвала Алексея Петровича, исчез из дома, вот он и исчезает.

Нечего даже говорить о том, что Соня не высунула носа из комнаты, чтобы проводить отца. Просто через дверь крикнула равнодушно: «Пока» и вернулась опять к своим драконам.

Совершить побег во время прогулки Кириллу не удалось. Когда восемь котов вышли на лестничную площадку Барон, загородив проход новенькому, стал тереться об колени Бориса Ивановича и тревожно мяукать, поглядывая на Кирилла.

Хозяин понял, что до него хотели донести.

– Ты, Барон, кот бывалый и, наверное, как всегда прав. – Борис Иванович обернулся. – Васенька, не стоит тебе сейчас выходить. Вот обвыкнешься, притрёшься, тогда, пожалуйста, а сегодня лучше остаться дома.

19 СОНЯ ПЛАЧЕТ.
В первой половине дня Соня не расставалась со смартфоном, а после обеда прилегла на кровать, и только прикрыла глаза, как увидела себя, сидящую на сцене в резном золочёном кресле в королевских одеждах. Внизу в высоком зале волновалось серое море мышей.

– Вот, так, – сказала появившаяся неизвестно откуда Доротея в сопровождении Паулины, – кота нет, Аптекаря нет, теперь надо расправиться с Художницей. Надо уничтожить полотно, а она сама сгинет.

Доротея заложила в рот два пальца и свистнула. Возник Кинк и низко ей поклонился.

– Что прикажете, Повелительница?

– Прикажу не я, а она, – колдунья впилась взглядом в Соню. – Королева, вели своим подданным съесть картину с лазориками.

– Прикажи, прикажи! – Визгливо тявкнула Паулина.

Сонина рука сама собой поднялась. Золотые и серебряные браслеты звякнули на запястье.

– Вперёд, мои мыши! – Крикнула она и показала в сторону маминой мастерской.

В один миг полчища грызунов завладели небольшим помещением. Они заполонили стол, тумбочку, полки с тюбиками и кистями и стали карабкаться по тонким стойкам мольберта, на котором стояла недописанная картина. Мыши толкались, срывались на пол и вновь лезли.

– Спаси нас, Соня! – взмолились лазорики. – Они склонялись до земли, как от бури, и теряли лепестки. Девочка, вдруг увидела, что у цветов есть глаза, и эти глаза полны слёз.

– Пожалей, спаси, Соня! Твоя мама нарисовала нас, и мы не хотим погибать!

В мастерскую с лаем ворвалась Паулина. Она зубами вцепилась в ножку мольберта и стала с хрустом вгрызаться древесину. Полетели щепки, раздался треск, картина наклонилась, рухнула на пол, и цветы оказались в полной власти прожорливых грызунов, которые облепили полотно, как мухи блюдце с вареньем. И вдруг Соне послышалась тихая музыка и жалобный плач цветов.

– Прощай, глупая девочка, – стонали они, – мы погибаем. Ты предала нас, предала маму, папу, выгнала Кирилла, обидела свою лучшую подругу. Ты променяла всё самое дорогое в жизни на бездушную игрушку, прощай.

Тут, словно серая пелена упал с Сониных глаз, и она прозрела.

– Что вы делаете?! – Закричала девочка мышам. – Прекратите немедленно!

От этого отчаянного крика тьма грызунов сморщилась, сжалась и исчезла. Лицо Доротеи покрылось морщинами, она сгорбилась, превратилась в старуху, похожую на бабу Ягу, раздражённо стукнула клюкой и исчезла.

Паулина погрозила Соне лапой.

– Ты ещё пожалеешь! – И пропала вслед за хозяйкой.

Соня очнулась от кошмара и вскочила на кроватке – ни Доротеи, ни Кинка, ни Паулины, ни мышей – никого. Девочка помчалась в мамину мастерскую – картина стояла невредимая, только слегка покачивалась на мольберте под лёгким, тёплым ветерком, проникающим в комнату через открытое окно.

– Что я натворила, что я натворила! Где мои мама и папа?! Где мой добрый котик Кирюша?! Соня села на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала.

20 БАРОН УГРОЖАЕТ
Лунный свет пробивался через щель между шторами. Из хозяйской спальни доносилось похрапывание Бориса Ивановича и тихое посапывание Екатерины Павловны. По тротуару под окном прошлёпали подошвы запоздавшего прохожего. Коты спали, свернувшись клубочками на своих ковриках.

Кириллу снился домик у Старого парка, будто он, как прежде, лежал на коленях у Сони, а она ласково гладила его по спинке. Было так хорошо! Кот хотел промурлыкать что-то ласковое в ответ, в этот момент проснулся. Кошачье маленькое сердце сдавила щемящая грусть, и слёзы сами собой потекли по его щекам. Возврат к прежней жизни был невозможен.

Тут кто-то осторожно, но неприятно царапнул его за левый бок.

– Кто это?! Чего надо?! – Вскочил Кирилл и узнал Жигана.

Тот приложил лапу к губам.

– Тсс-с, тише! Тебя Барон вызывает.

Рядом заворочался Тимофей.

– Ты чего припёрся среди ночи?! – Толкнул он Жигана.

– Тебя не касается! Повернись на другой бок и дыши в обе сопелки! – Угрожающе прошипел тот.

Барон лежал на диване, свесив хвост. В темноте он казался ещё больше. Когда новичок приблизился, голова сибирского кота приподнялась, в глазах вспыхнул зелёный огонь.

– Чего звал? – Спросил Кирилл.

– Знаешь, то ли нервы расшатались, то ли ещё какая напасть, но не могу уснуть, – пошевелил хвостом Барон, – всё думаю, как тебя пристроить. Вот что, Комнатный, будешь по утрам у других отбирать и ко мне в чашку складывать положенные мне, как старосте, дополнительные продукты.

Кирилл задрожал от возмущения.

– Нет, ни за что!

– Не дёргайся, Вася, – мяукнула, появившаяся рядом Мулата, – а то мы с Жиганом отделаем тебя так, что мама родная не узнает.

– Нет! – Стиснул зубы Кирилл.

Барон предостерегающе поднял лапу.

– Оставь его в покое, Мулата, сейчас не время. Борька с Катькой могут проснуться. А ты, Вася Комнатный, знай, просто так это не пройдёт. Завтра всыплю тебе по полной программе. Мало не покажется.

– Чего он? – Спросил Тимофей, когда Кирилл вернулся, а, узнав, что произошло, нервно покрутил головой. – Надо тебе отсюда уматывать и чем скорее, тем лучше.

– Как?! – Кирилл беспомощно пожал плечами и у него на глазах показались слёзы. – Дожидаться следующей прогулки?!

Тимофей неторопливо облизал лапу и задумчиво почесал нос.

– Прогулка только вечером, но тебя могут выпустить, а могут и не выпустить. Надо изобретать что-то новенькое, чтобы наверняка и как можно скорее.

21 ПОБЕГ
Утром город зажил своей обычной жизнью. Забегали, загудели автомобили, по тротуарам застучали каблуки, салоны автобусов переполнились гражданами, направляющимися на работу. Автобус номер три увёз Бориса Ивановича в сторону вокзала.

За завтраком Барон не произнёс ни слова. Не успела тяжёлая входная дверь захлопнуться за хозяйкой, отправившейся в свой кабинет в кинотеатре, злобный взгляд зелёных глаз насквозь пронизал Кирилла.

– Ты, Комнатный, готовься! Я прогуляюсь, вернусь, и получишь то, что заслужил!

После этих слов лохматый хвост Барона мелькнул в форточке и пропал. Жиган и Мулата заняли свои привычные позиции на диване и на шкафу, остальные вялые после завтрака коты и кошки разбрелись по углам.

Вдруг утреннюю тишину прервал истошный кошачий вопль, донёсшийся из ванной комнаты. Хвост Мулаты принял охотничью стойку. Вопль повторился. Кошка вскочила.

– Жиган, взгляни, что там!

Кот, спрыгнув, на пол ринулся к ванной, и по квартире разнёсся его недовольный голос.

– Это Ириска… заперлась и вопит, – он запнулся на секунду, словно собираясь с силами, и злобно рявкнул. – Открой, я тебе говорю!

В этот момент на диване рядом с Мулатой оказался Тимофей, сильным толчком подруга Барона была сброшена на пол. Тима с дивана запрыгнул на шкаф, оттуда в форточку, и был таков. Следом за ним на свободе оказался и Кирилл. Беглецы понеслись в сторону парка.

22 ЗА ДВУХ КОТОВ ДАДУТ ВДВОЕ БОЛЬШЕ
            Утром, проснувшись, Соня не протянула, как прежде, руки к смартфону, а встала. Мама, хлопотавшая на кухне, обрадовалась.

            – Хорошо, доченька, что ты сегодня пораньше, завтрак у меня уже готов, умойся и приходи.

            – Мам, – девочка потупилась, потёрла кулачками глаза и носком тапочка стала чертить какой-то узор на полу.

            – Чего тебе?

            – Мне так грустно, без Кирюши.

            – Всем грустно, очень жаль, что так случилось.

            – Давай расклеим объявления на столбах и деревьях, поместим в интернете. Может, найдётся?

            – Хорошо, согласна. Но Кирилл не любил фотографироваться, и у нас нет ни одного портрета.

            – А ты нарисуй.

            – Но ты и сама можешь.

            – Я-то могу, но, боюсь, что он не получится таким похожим, как у тебя.

            Нет, пожалуй, большего удовольствия, чем в погожий летний день бродить по тенистым тропинкам Старого парка, вдыхать ароматы листвы, сосновых иголок и пахучих южных трав, хочется прилечь на травку, забыть все невзгоды и думать только о хорошем. Блаженство! Радость! Наслаждение! Да, конечно, наслаждение, если вы сыты, а, если у вас желудок сводит от голода, то совсем иные мысли бродят в голове. Цикорий с Шалфеем, у которых со вчерашнего дня не было маковой росинки во рту, с высунутыми языками трусили по дорожкам, в надежде раздобыть хоть что-нибудь.

            – О, что там за бумажный листок наклеен на дубе, – гавкнул Цикорий.

            – Что тебе этот листок дался?! – раздражённо пролаял Шалфей. – Листком сыт не будешь.

            – Это объявление, может, собак на работу приглашают, в охрану, или, скажем на север, в качестве ездовых?

            Шалфей снисходительно усмехнулся.

            – Какая из тебя ездовая собака?! Ты на севере никогда не был, а нарты только по телевизору видел!

            Цикорий, тем временем, подбежал к дубу, и глаза его широко открылись от изумления

– Слушай, на листке портрет Кирилла!

            – Не может быть!

            – Не может быть, не может быть! Это точно Кирилл, и что-то написано. Жаль, что читать мы не выучились.

            – Вон Юрка, опять на рыбалку чешет, тащи его сюда, пусть прочитает.

            Пятиклассник поставил пластиковое ведёрко на землю, прислонил удочку к стволу.

– А, это тот кот, которого я с дерева снимал, – сказал он, бросив взгляд на портрет.

– Мы тебя сюда не картинку рассматривать позвали, – пролаял Цикорий, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, – читай скорее, кушать хочется.

 «Пропал кот (смотри рисунок). Нашедшего просим вернуть девочке Соне, проживающей по адресу: ул. Парковая, дом 3. Вознаграждение гарантируется», – Юрка посмотрел на псов и добавил, – я же этого кота вам буквально в лапы отдал, как же вы его упустили?!

Тут уже недовольно зарычал Шалфей. Он был зол не на мальчишку, а на себя и Цикория за то, что так бездарно потеряли Кирилла.

– Не расстраивайтесь, никуда этот Кирилл от вас не денется. Я тоже буду поглядывать по сторонам и, если он мне опять на глаза попадётся, обязательно дам вам знать.  Вместе приведём его к Соне в дом три на улице Парковой, её мама, обязательно накормит вас пирожками, а мне, может, даст шоколадку. Она, тётя Вика, только с виду строгая, а на самом деле женщина добрая.

– Добрая-то добрая, но ещё, смотря, какая муха укусит, – сказал Шалфей Цикорию, – прошлый раз, как я махал перед ней хвостом, а колбасы ни кусочка не бросила!

Цикорий ему в ответ пролаял:

– В объявлении чёрным по белому написано «вознаграждение гарантируется». А это документ. Если кота приведём, она уже от вручения нам вознаграждения не отвертится, так как за обман мы имеем все основания подать в суд по правам животных.

            – Ладно, ребята, мне пора, – подхватив ведёрко и удочку, Юрка быстро зашагал по направлению к речке, а псы остались одни под объявлением, от которого, как им теперь казалось, пахло жареными пирожками и отварной печёнкой.

            – Эх, если бы мы нашли сейчас Кирилла, то получили бы вознаграждение. Только, в каких местах его искать, вот где собака зарыта, – глубокомысленно изрёк Цикорий и, по своему обыкновению почесал задней лапой за ухом.

             – Боюсь, пока мы по подворотням будем за Кириллом рыскать, когти отбросим с голодухи, – отозвался Шалфей.

            Тут в мозгах Цикория блеснула простая до гениальности мысль.

            – Давай, отловим любого первого попавшегося кота и предъявим Соне.

            – Ты предлагаешь глупость. Что же она не отличит своего кота от чужого?! Девочка уже в четвёртый класс перешла!     

            – Глупость, глупость, всё у тебя глупости! Так я могу и обидеться. Выслушай сначала, а потом делай выводы. Допустим, мы ловим обыкновенного серого в полоску кота и с серьёзными мордами приводим в Сонин двор. Она всплескивает руками, кричит: «Не тот!» На шум выскакивают родители, видят, что кот действительно не тот, «но псы ведь старались» – скажет папа, и нам за старание, что-нибудь, да подбросят.

            – Но это же обман, жульничество! И что же мы забудем про Кирилла?!

            – Никакого жульничества! – Горячо возразил Цикорий. – Кирилла мы не бросим и продолжим поиски, но будем предъявлять семье всех без исключения отловленных котов. Это, как доклады о проделанной работе. Мол, искали, ищем и будем искать, а пока, оцените, что сделано и накормите тружеников.

            Псы дважды вдоль и трижды поперёк прочесали парк – безрезультатно.

– Когда не надо, под каждым деревом по коту, а тут, как корова языком слиза… – начал Шалфей и замолчал, что-то рыжее мелькнуло в кустах. Он присмотрелся и гавкнул:

            – Вижу кошачий хвост! Я за ним, а ты отрезай кота от больших деревьев, чтобы с испугу высоко не залез.

            Великое дело собачий охотничий опыт! Тимофею, а это был именно тот Тимофей, который вместе с Кириллом сбежал из квартиры архивариуса, не удалось ускользнуть. Окружённый двумя псами он принял боевую стойку, выгнул спину и зашипел, показывая, что жизнь свою дёшево не отдаст.

            – Постой, парень, – сказал Шалфей, при этом его хвост выписывал такие примирительные пируэты, что даже самому несмышленому коту было понятно, что пёс ни в коем случае не собирается драться, – у нас к тебе серьёзное дело… да, перестань ты шипеть, наконец, слушай…

            Уже через две минуты Тимофей вёл собак к спящему под лапами вековой ели Кириллу и рассказывал по пути про своего друга.

            – Он же, в самом деле, комнатный и мышей ловить, неспособен.

            – Да, мы уж знаем, какой из Кирилла мышелов, – поддакнули рыжему коту собаки.

            – Так вот, я оставил его, чтобы не мешал на охоте. Уже и мышь вынюхал, а тут вы на меня напустились, будто с цепи сорвались.

            – К счастью, – поднял лапу Шалфей.

            – К счастью, то к счастью, но мышь сбежала, а кушать до слёз хочется.

            Цикорий шумно сглотнул слюну.

– Ты, Тимоша, про еду лучше не упоминай, а то и мы сейчас расплачемся.

            Возвращаться к Соне Кирилл согласился лишь только после того, как собаки показали ему объявление с портретом. С текстом же кот разобрался сам, без всякого Юрки.

            – А я туда не пойду! – Вдруг заупрямился Тимофей.

            – С чего это? – Удивился Цикорий, подумавший о том, что за двух котов вознаграждение, обещанное объявлением, может быть, вдвое больше.

            Шалфей уговаривать не стал, только спросил:

            – Как будешь жить?

            – Вернусь к Борису Ивановичу с Екатериной Павловной. Они сами ведь ничего плохого не сделали. Потом, там Ириска осталась…

            Кириллу было жаль расставаться с верным товарищем.

            – А Барон с подручными? Ты забыл?

            – Какой ещё Барон?! – заинтересовался Шалфей

            Пришлось Тимофею рассказать собакам о том, что происходит в квартире городского архивариуса, когда хозяева уходят на работу. Цикорий задрожал от негодования.

            – Опиши-ка мне этого Барона, – попросил он.

            Когда рассказ был окончен, псы заговорщицки переглянулись.

            – Это не тот ли наглый, лохматый, который часто куролесит на детской площадке? – С хищным видом спросил Цикорий.

            – Он, он! – Подтвердил Тимофей. – Для него детская площадка – своя территория.

            – Ну, мы ему покажем «свою территорию» – щёлкнул зубами Шалфей.

23 БАРОН В ВАГОНЕ БИЗНЕСС-КЛАССА
            Издалека от вокзала донёсся голос железнодорожного диктора, возвестивший о том, что скорый поезд номер девяносто семь «Сосногорск – Новосибирск» прибывает на второй путь.

            – Как долго он будет стоять? – Поинтересовался Шалфей.

            – Десять минут, – тявкнул Цикорий.

            – Времени вполне достаточно, – сделал вывод Шалфей и, обернувшись к Кириллу и Тимофею, добавил, – ждите нас здесь под ёлкой.

            Машинист дал свисток. Проводник в голубой рубашке, убедившись, что провожающие покинули вагон, начал было прикрывать дверь, как рот его сам собой открылся: по опустевшей платформе нёсся серый лохматый кот, и зелёные глаза его излучали ужас. Перепуганное животное с лаем преследовали две крупные собаки.

            – Мяу! – хрипло и жалобно взвыл кот, скользнул мимо оцепеневшего железнодорожника в вагон бизнес-класса и по ковровой дорожке помчался в сторону противоположного тамбура.

            – Куда, ты, поганец! – Успел крикнуть проводник, и поезд тронулся.

            Нисколько не расстроившись от того, что им не удалось догнать кота, псы только лениво пролаяли в след отходящему составу.

            – Он же сибирский и там, в Сибири пристроится, – сказал Цикорий.

            – Ездовой собакой, – пошутил Шалфей, и Баскервили покинули перрон.

24 ПАПИН СЮРПРИЗ
            Соня переживала. Листки, сулящие вознаграждение, были расклеены на улицах и в парке, мама дала сообщение в интернете, но никто насчёт Кирилла не обращался. Зашёл, правда, возвращаясь с рыбалки, Юрка, показал трёх карасей, мечущихся на дне ведёрка, и сказал, что совсем недавно снимал с ореха кота, очень похожего на того, который нарисован в объявлении, и затребовал в качестве вознаграждения шоколадку.

            – Дырку тебе от бублика, а не шоколадку, – топнула ногой девочка. – Где Кирилл, где Кирилл, я тебя спрашиваю?!

            – Ну, был на дереве, а теперь не знаю.

            – Ты – троечник и ничего не знаешь!

            Насчёт троечника Соня сказала чистую правду, и Юрка не обиделся, а «ничего не знаешь» его задело.

            – Я знаю, очень много знаю!

            – Что ты знаешь?! – наступала на пятиклассника Соня.

            – Я знаю, что твоего Кирилла ищут Баскервили. Обратись к ним.

            – Нашёл время шутить, – сказала Соня и заплакала, размазывая слёзы по щекам.

            – Я не шучу, – Юрка растерянно поставил ведёрко с карасями на землю и опустил руки. Соня ему нравилась, и он не хотел, чтобы она плакала.

            На шум вышла мама. Узнав, в чём дело, она дала мальчику шоколадку.

            – Если хотите, я могу вам карасей подарить, – сказал благодарный Юрка, – они вкусные, если пожарить.

            Тут послышались шаги, и во двор вошёл, вернувшийся из командировки папа.

            – А у меня для вас сюрприз! – Сказал он, шире открывая калитку.

            О, чудо! На тротуаре стоял живой и невредимый Кирилл, а по бокам, как верные стражники, Цикорий и Шалфей.

            Соня взвизгнула от радости и бросилась к коту. Мама обняла папу и поцеловала его в щёку. Радости, казалось, не было предела.

            – Ну, если карасей не хотите, то я, пожалуй, пойду, – смутился Юрка.

            – Нет, Юра, – сказала мама, – попьёшь с нами чай, я как раз торт испекла, а карасей твоих изжарим на ужин.

            Потом за чаем папа рассказал, как всё получилось.

            – Когда я увидел в интернете ваше объявление, подумал, что кот обязательно найдётся. Как сошёл с электрички, решил двинуть домой напрямик через парк. Представляете, только Центральную аллею пересёк, фантастика какая-то – наш Кирилл и Баскервили одной дружной компанией трусцой бегут впереди меня. Окликнул Кирилла, а псы вместе с ним ко мне, как к родному. Вот так мы всей командой во двор и ввалились, – папа подлил себе ещё заварки. – Такое впечатление, что собаки давно ничего не ели.

            – Где же им поесть-то было? Мне Епифан сам сказал, что выгнал их, якобы за то, что они ему не того кота привели.

            – Да, повезло Баскервилям, что у тебя, Вика, холодильник пустым не бывает. А псы очень неплохие, я бы даже сказал порядочные. Давай у себя во дворе поселим. Я закажу плотникам две конуры, и установим под вишней.

            – Нет, – возразила мама, – под вишней не пойдёт, под сиренью.

            – Под вишней или под сиренью, какая разница! Главное, что берём.

            – Правильно! – поддержал Юрка и вытер измазанный кремом нос салфеткой. – Я буду им карасей таскать. Это у меня сегодня маленький улов, а так, я иногда бабушке штук по семь приношу.

25 ПРИВИВКА ОТ СМАРТФОНА
            Свою картину Виктория Львовна дорисовала.

– Мама, не продавай её, – попросила Соня, – мне так нравятся твои лазорики!

 – Я и не собираюсь её продавать, ведь это поле и лазорики – одно из самых ярких воспоминаний моего детства!

Всё-таки удалось Вике написать пейзаж так, как мечталось. Из краевого управления культуры приезжала какая-то комиссия, на картину обратили внимание и спросили согласия Виктории Львовны на включение полотна в экспозицию лучших работ, которую собираются открыть в ноябре. Сонина мама, конечно, с радостью согласилась.

            Алексей Петрович, как и собирался, заказал две конуры и Шалфей с Цикорием неплохо там устроились.        

– Только такое условие, – предупредила псов Виктория Львовна, – всякое попрошайничество прекратить!

            «Вот вроде бы образованная женщина, художница, а глупость ни с того ни с сего возьмёт иногда, да и сморозит, – подумал на это Шалфей, – какие же уважающие себя собаки пойдут побираться при таких приличных хозяевах?!»

            По утрам псы выходят вместе с папой побегать по парковым дорожкам. Иногда с ними выскакивает и Кирилл, но долго носиться не любит и, подышав немного целебным воздухом, возвращается домой. Кот никого не боится, и самые злые городские собаки, зная какой надёжной и верной защитой располагает этот дымчатый с беличьим хвостом, стараются обходить его стороной.

            Ходят слухи, что Барон добрался всё-таки до Новосибирска, но ездовой собакой, как в шутку предрекал ему Шалфей, не стал. Он пристроился в академгородке в квартире доктора наук Авсейкина. Про его открытия, я имею в виду, конечно, открытия учёного, а не лохматого кота, периодически говорят по телевизору. Барон остепенился и не пытается сколотить вокруг себя шайку. Да оно и понятно, это на юге – сибирский кот с пышным хвостом – редкость, и может что-то ещё из себя изображать, а в Сибири, как считает Шалфей, таких котов и искать не надо, десятками по помойкам роются. Там хорохориться сильно не дадут.

            Мулата из квартиры Бориса Ивановича и Екатерины Павловны была переселена на жительство в городской архив. Случилось это при следующих обстоятельствах. На одной из архивных полок мыши продырявили папку с документами об открытии в 1914 году первой городской гимназии, при этом сильно подпортили на фотографии форменный сюртук директора. «Грызуны могут нанести непоправимый ущерб и другими историческим документам!» – забеспокоился Борис Иванович.

Решение о переводе кошки из частной квартиры в служебное помещение себя оправдало. Во-первых, Мулата оказалась хищной и ненасытной охотницей и сумела за считанные дни устранить мышиную угрозу архивным папкам, во-вторых, была снята некоторая напряжённость в кошачьем коллективе на квартире, которая, как показалось супругам, возникла между Тимофеем и кошкой после исчезновения Барона.

Да, пока не забыл, о Жигане. Он куда-то запропастился сразу же после перевода Мулаты в архив. Вышел на прогулку вместе с остальными, а в квартиру не вернулся.

            Стоит ли говорить о том, что Сонино отношение к смартфону с того времени сильно изменилось.          Когда же родители других детей делятся с Викторией опасениями по поводу вредного влияния компьютеров и прочих устройств на детскую психику, она говорит:

            – У Сони были злоупотребления в этой области, но тьфу-тьфу всё быстро прошло. И представляете, как прививку ей кто сделал. Теперь берёт в руки смартфон, когда это действительно нужно. Иногда смотрит мультфильмы, или играет, но не так много и только в свободное от более важных дел время.

            Доротея с Паулиной девочке не снятся. Иногда она встречает их на детской площадке и сама удивляется, как эти двое могли ей представляться в таком странном обличье. Кстати, Доротея пыталась зайти с собачкой в аптеку. Когда ей сказали, что это запрещено правилами, устроила скандал, а собака визгливо облаяла посетителей, сотрудников и самого заведующего.

            – Удивительно склочная парочка! – заметил папа, рассказывая дома эту историю. – Что собачонка, что хозяйка, одна другой стоит.

            Соня на это ничего не сказала, только почему-то смутилась и отодвинула от себя смартфон.