Когда Господь позволит мне,
увидеть все мои морщины,
И гордо расчесать седины,
являя прошлое во сне,
Я заведу себе служанку,
И непременно иностранку,
Густой и итальянской крови,
Совсем не старую вполне.
⠀
Я буду звать ее плутовкой,
Последних дней моих воровкой,
Но каждый вечер на закате, открыв широкое окно,
Я буду гладить ее плечи,
Пока горят в гостинной свечи,
И словно на морском фрегате, слегка расплескивать вино!
⠀
Я непременно напишу
Роман, а может быть картину,
Ее поставлю на витрину,
Своей служанке посвящу,
Она конечно возгордится,
И сможет капельку влюбиться,
(Я помню, как горит девица,
Когда талантом восхищу!)
⠀
Тогда плутовка в тот же вечер
Положит руки мне на плечи,
И будет слушать мои речи,
О том, что жизнь — это кино,
Без каскадеров и страховки,
Без подготовки, остановки,
И очень трудно догадаться,
Где будет грустно, где смешно.
⠀
Что роли здесь не бесконечны,
А часто даже быстротечны,
И каждый, кто уйдёт из кадра в твоём прижизненном кино,
Однажды роль свою закончит,
Для гонорара взяв талончик,
Он сядет в съемочный вагончик,
И уж не выйдет из него.
⠀
Служанка грустно улыбнётся,
Возьмёт бокал, слегка нагнётся,
И поцелуем нежным в губы, одарит радостью еще,
И я, качнувшись в своём кресле,
Застыну словно в римской фреске,
И в моём сердце, будто в дубе,
Остынет древнее вино...
⠀
Юра Тарасов.