Новогодний рассказ

— Что же мне с тобой делать, Арсеньев?
— Понять и простить, — пошутил Денис. — И отпустить!
— Простить! За что прощать? — возмутилась Людмила Степановна. — Это что, мне надо, по-твоему?
Денис тяжело вздохнул, засопел и снова опустил глаза к помятому листку, лежащему перед ним на парте. А учительница неумолимо продолжала:
— Ты, Арсеньев, уже четвёртый раз пытаешься переписать эту работу! Ты подумай — четвёртый раз! В чём проблема? А? Ну скажи, Арсеньев?
Денис угрюмо молчал.
— Всё, Арсеньев, доделывай и сдавай. И помни — это твой последний шанс. Я сейчас приду.
Она отыскала телефон на столе и, прихрамывая, вышла. Денис исподлобья проводил её взглядом.
Людмиле Степановне было около шестидесяти. Она слыла очень строгой, ученики распускали за её спиной слухи, что она ведьма, злой дух школы, что она вообще в школе всегда и никогда никуда не выходит. И в это несложно было поверить — как бы рано ты ни пришёл, она уже была в классе, и вечером её окна допоздна светились зловещим светом.
Денис уставился в свой листок, барабаня пальцами по парте.
"Глазами смотр_т, они хохоч_т, его хвал_т, они украс_т"...
Спряжения... Это была его нелюбимая тема. Ему вообще никогда не нравился урок русского, а спряжения он вообще видеть не мог.
Уже пять часов вечера, и вообще — двадцать восьмое декабря; люди, как считал Денис, вообще должны уже неделю отдыхать, а не сидеть допоздна в школе. Ведь перед Новым годом всегда очень много дел — и квартиру к празднику украсить, и ёлку купить (и нарядить, конечно), и подарки подготовить... Кто отказался бы посидеть дома?
Из очередной задумчивости о несправедливости жизни Дениса вывел громкий хлопок двери соседнего кабинета. Мальчик вздрогнул, посмотрел в ту сторону, откуда донёсся этот звук, и обнаружил, что дверь в класс закрыта неплотно. Он тихо поднялся со своего места, прокрался по проходу между парт поближе к выходу и услышал голос Людмилы Степановны:
— ...Нет, милочка, тридцатого я не могу, я ещё работаю... Да, да. Да, звони, голубушка, вечерком перезвони, мы всё обсудим с Борей и тебе скажем, когда сможем. Да. Нет, я ещё не дома. У меня тут мальчик один работу пересдаёт, какой раз уже. Да. Спасибо, голубушка! Тебе того же! Целую. Пока!
Послышались шаркающие шаги. Денис бросился обратно, за свою парту. Когда учительница вошла, он уже сидел перед листочком, ерошил волосы и делал вид, что напряжённо думает.
— Ну что, Арсеньев?
Тот покачал головой. Учительница вздохнула и села за свой стол.
Денис уставился в листок. Он честно вспоминал правила, но в голове всё путалось, а где-то в подсознании крутилась песня "Jingle bells".
Он зевнул и огляделся, почти не поднимая головы. Класс был скучный, поднадоевший и одинокий, пустой. Уныло и тускло смотрелись парты, мрачно темнел давно заброшенный принтер на учительском столе, а жёлтые часы над дверью еле-еле тикали. Вспомнилось, что Людмиле Степановне работать в этом нерадостном классе даже совсем в канун Нового года, и стало даже жалко её. И вдруг в голову Денису пришла гениальная мысль.
— Людмила Степановна! — воскликнул он, вскакивая с места. Учительница вздрогнула и посмотрела на него. — А давайте я вам класс наряжу?
— Что-что? — переспросила учительница, удивлённо глядя на него поверх очков.
— Класс наряжу! Новый год же на носу! — Денис решил не отступать. — Праздник! Можно?
— Но зачем?..
— Просто! Создать настроение... — Денис подумал, что зря он это затеял, и его сейчас вообще выгонят отсюда и даже спряжения пересдать не дадут, но Людмила Степановна вдруг улыбнулась.
— Ну давай, если тебе будет не сложно, — сказала она. — А чем ты его будешь наряжать? У меня ведь нет ничего...
— У меня есть! — воскликнул Денис. Он вспомнил, что накануне по маминой просьбе заходил в магазин за мишурой и ёлочными игрушками — Арсеньевы недавно переехали в другую квартиру, в соседний дом, и многие новогодние украшения решили не забирать. Денис в магазин-то зашёл, а из портфеля всё выложить забыл. И теперь, он решил, ради такого дела можно использовать эти украшения, а для дома ещё купит — хоть на свои карманные деньги.
Он рывком поднял на парту портфель, покопался в нём и через минуту вытащил целую охапку разноцветной мишуры и две упаковки ёлочных шариков.
— Сейчас всё будет! Вы, Людмила Степановна, свой класс не узнаете!
Денис принялся за работу.
— Людмила Степановна, как вы думаете, сюда лучше синюю гирлянду или жёлтую?!
— Людмила Степановна, я завтра вам ещё гирлянду принесу, ну, такую, которая светится! И вообще будет клёво, вот увидите!
— А мы в своём классе пока одно украшение вешали, чуть потолок не проломили! Но вы не бойтесь, мы вам ничего вешать на потолок не будем! Точно не обвалится!
— Ой, Денис, спасибо, — Людмила Степановна ходила, прихрамывая, от одного украшения к другому. — Так приятно, что тебе эта мысль в голову пришла... А я ведь Новый год очень люблю, на самом деле! Просто как-то и не думала, что и на работе его отмечать можно... Спасибо тебе, Дениска, большое!
— Да не за что, Людмилстепанна! — отзывался Денис, лавируя между учительницей и партами то с мишурой, то с ножницами и скотчем, то с ёлочными шариками. — Так же веселее!
— Веселее, веселее, конечно, — приговаривала учительница, и около глаз показывались улыбающиеся морщинки. — Жаль, только, что слякоть на улице, а, Дениска? Погода совсем не новогодняя...
— Это точно! Ну ничего, у нас всё равно праздник будет! — уверял её Арсеньев, цепляя за раму с портретом Гоголя непослушный конец сиреневой мишуры.
Наконец Денис остановился посреди комнаты и довольно оглядел своё творение. На портретах писателей висело по ёлочному шарику. На стенде с планами сочинений и разборов персонажей и стихотворений красовалась красная мишура, чахлую пальму украшала золотая мишура, а над доской висела голубая с навешенными на неё золотыми и серебряными шариками.
— Я вам завтра старого игрушечного Деда Мороза принесу, к компьютеру его посадим, — вещал Денис. — И снежинки на окна — они ещё хорошие, просто мама хотела что-то новенькое купить, она их отдать кому-нибудь хотела, а вам в класс как раз пригодится! Я попрошу, она обязательно даст!
— Ой, спасибо тебе, Дениска... Так празднично стало! Чем я могу тебя отблагодарить?
— Да ничем не надо, — пожал плечами Денис.
— А что там у тебя со спряжениями не получается? Может, я тебе объясню ещё раз эту тему? Ты, главное, спрашивай, если что, не стесняйся!
— Давайте...
Учительница и ученик снова расселись по своим местам. Людмила Степановна начала объяснять.
— Я бы это записала на твоём месте. Дать листочек?
— Да нет, спасибо, у меня есть!
Когда Людмила Степановна закончила объяснять, она поймала восторженный взгляд Дениса.
— Ну что, теперь понятно?
— Да! И что, и всё? Неужели так просто?
— Ну, просто — не просто... — улыбнулась учительница. — Давай я тебе дам пару заданий, ты сделаешь и пойдёшь домой. А то поздно уже...
— Давайте!
Записав примеры, Денис склонился над листком — уже не напоказ, а действительно работать. Теперь всё пошло гораздо быстрее, Денис даже увлёкся — только ручка скрипела.
Вдруг он заметил боковым зрением какое-то шевеление слева. Он вскинул голову...
— Ой! Людмила Степановна, смотрите!!!
Денис вскочил, кинув ручку на парту, и бросился к окну.
Учительница подняла голову, удивлённо ахнула и, встав из-за стола, тоже подошла поближе.
За окном пушистыми хлопьями падал долгожданный снег.