Эхо войны

Давным-давно затянулись ковылем, подернулись пыреем поля великих сражений. Выйдешь в такое поле – и не поймешь даже, что́ было здесь когда-то. А под травами – вглубь земли и вглубь лет – прошлое, в котором сотни, тысячи солдат сражались и погибали. Погибали за Родину, за свободу, за мирное небо над головой и за будущее – без войн, без крови и боли, полное мира и гармонии…

Они пришли, незваные, на рассвете июня 1941 года, когда тысячи вчерашних школьников впервые вдохнули воздух своей новой – теперь уже взрослой – по-настоящему взрослой – жизни.

Они пришли, расползаясь по территориям великой державы, отравляя, пачкая ее одним лишь своим присутствием. Имя им было – Легион. Поглотив Европу, они стремились точно так же расправиться со всем прочим миром, но внезапно – пожалуй, не только для себя внезапно – были встречены не с распростертыми объятиями, а боем.

Они пришли за своей победой – и…

1

– Мне страшно.

Над рекой плывет туман, стоит звенящая тишина. Но она кажется настолько мнимой, что, сдается, моргнешь – и все пропадет, или – и того хуже – вместо алого отсвета солнца речка окажется выкрашенной – выпачканной – в кровь.

– Не бойся.

Два тихих шепота – вот и все звуки на многие километры вокруг.

Сидеть в засаде – плечом к плечу – не страшно. Всегда можно представить, что это поход, что это рыбалка, что скоро проснутся другие и наступит пора готовить завтрак. Потянется Тося, отправится в лесочек за грибами, пока Маша будет ворошить вчерашние дрова в потухшем костерке, кто-то затянет песню – и…

Она тихо вздыхает, потому что мысли, которые буквально вчера казались обыденностью, сейчас оказываются невозможной мечтой.

Наверное, ее вздох заметен.

– Не бойся, – повторяют ей с улыбкой, гладят по голове. – Скоро все кончится. А пока…

Продолжение тонет во внезапно начавшихся взрывах.

Они вскидывают головы, чтобы проследить. Да, взрывается недальний лесок. Тот самый, в котором были закопаны мины для врагов.

– Сделали! Идем докладывать.

– Мне страшно, – все равно шепчет она, не сводя глаз.

2

Уже второй месяц Сергей ждет письма от сестры, но письма нет. Не исключено, что нет уже и самой Тани, но эту мысль, если она ненароком приходит в его голову, новоиспеченный лейтенант отбрасывает. Сестра жива, мать тоже, а письмо… письмо просто затерялось – сейчас писем слишком много, а людей, которые бы могли их доставить, не хватает.

Каждый грядущий бой заставляет Сергея браться за карандаш и писать – хотя бы пару-тройку строк, лишь бы что-то осталось на случай. Случая не предоставляется, и записи копятся.

Здравствуй, Таня!

Ожидание боя заставляет меня думать о слишком многом. Я вспоминаю тебя и мать все чаще – как вы там? живы ли? все ли у вас в порядке? я…

…достаточно хорошо. Наш генерал, прости за нескромность, отзывается обо мне достаточно хорошо. Именно поэтому, наверное, страх немного отступает: я не могу ударить в грязь лицом еще и перед ним – человеком, который находится в непосредственной близости и на которого я хотел бы равняться…

…как поживаете вы с матерью? Всего ли вам хватает? Ждете ли? Надеюсь приехать к праздникам…

В свое возвращение Сергей не верит. Он уверен, что вернуться раньше конца войны не сможет, но утешает сестру и мать раз за разом, то и дело оттягивая дату приезда.

Впрочем, ответа все равно нет.

Очередной бой – октябрьский, дождливо-болотный, серый, – оказывается внезапным, и Сергей не успевает ничего записать. «Потом…» – только и думает он.

К похоронке, которую получают его сестра и мать, приложены все недописанные письма Сергея.

3

– Как-то утром на рассвете заглянул в соседний сад…

Тихая песня тянется над поляной, над несколькими палатками, котелком с едой. Не вслушивайся, не вспоминай об окружающем – и кажется, что это отдых. На самом деле – короткая передышка между двумя этапами марш-броска.

О тяжелом времени говорят лишь озабоченные, уставшие лица отдыхающих, у каждого из которых своя история и судьба.

Вот Зинка – медсестра Зинаида, ушедшая на фронт сразу после выпускного. Раньше она носила светлые платья и хотела поступить на учителя. Сейчас она ходит в защитной гимнастерке и не знает, сможет ли когда-нибудь войти в класс.

На ее счету много спасенных – вовремя доставленных в лазарет, – но Зинка не считает их, равно как и свои бессонные ночи, равно как и – увы – убитых.

Вот Тося – Антонине всегда хотелось заниматься танцами. Она даже собиралась подавать документы в институт культуры, но пришла война – и все пошло прахом. И, возможно, Тоська даже не жалеет об этом, хотя в глубине души порой что-то ёкает.

Вот Александра, вот Юля, вот Кристина. У каждой есть – было – что-то, что они потеряли, принеся в жертву.

0

…и проиграли.

Четыре долгих года были наполнены кровью и болью, криками раненых и молчанием убитых, слезами и прощаниями, хрипами, в них было много горечи и жертвенности.

Четыре долгих года многое отняли. Не будь их, сотни детей не потеряли бы своих отцов и матерей, братьев и сестер. Не будь их, не пропали бы без вести люди, не были бы утрачены все сведения о них. Не будь этих лет, всем жилось бы свободнее, но…

4

– Сегодняшний день очень важен для всех нас! Ровно двадцать пять лет назад мы одержали Победу…

На ее щеках слезы, но губы растянуты в улыбке. Вспоминать те страшные годы больно, но радость от осознания, что все позади, перебивает горечь. Все позади, все кончено, и теперь наверняка уж ничего страшного не случится.

– Зинаида Михайловна, – обращаются к ней шепотом.

– Да? – кивает она, оборачиваясь на собеседника.

– Зинаида Михайловна, а вы действительно все это сами видели? – потупляя взгляд, спрашивает ее пятиклассник.

Она кивает, прикрывая глаза, и все еще улыбаясь.

0

Четыре долгих года, несмотря на боль утрат, подарили нашему народу немало. Лишь благодаря им мы, как в горняцкой печи, закалились в тяжелых испытаниях, чтобы уметь противостоять неприятелю. Мы проявляли мужество и терпение, обрели память, испытали радость Победы, искреннюю и незамутненную. Радость за то, что все кончилось, что все было не зря, ведь каждый убитый погиб за Что-то – не абстрактное что-то, чего никто не может понять, но за Идею: Родину, Свободу, Жизнь будущих поколений.

…наша Победа, вырванная у судьбы и оплаченная кровью и потом, соткана из сотен мелких битв и десятков крупных сражений, из миллионов погибших бойцов,  из сотен песен, стихов, писем. Эта Победа не принадлежит кому-то одному, не принадлежит даже одной стране – она принадлежит целому народу – народу, который рассеян по странам Восточной Европы.